Я прекрасно понимала, что случившееся уйдёт со мной в могилу. Эта тайна останется только моей. Было опасно посвящать родных в подробности моего безрассудства. Наверное, в любых искренних и доверительных отношениях когда-нибудь случаются такие моменты, когда многолетней откровенности приходит конец. И ты начинаешь понимать, что уже никогда не будет так, как раньше. Грустно, когда проходит любовь. Но не менее печально, когда между близкими людьми умирает откровенность и доверие.
Я подошла к большому зеркалу и долго смотрела на своё бледное лицо. В палате тоже висело зеркало, в которое я периодически смотрелась. Но мне жизненно необходимо было заглянуть именно в эту серебряную гладь, которая помнила ещё мои детские отражения. Это действовало на меня успокаивающе.
Моя окровавленная и изорванная одежда осталась в больнице, поэтому в зеркальном отражении ничего не напоминало о том страшном дне. На меня смотрело то же лицо, черты которого немного заострились из-за потери в весе, мои женские округлости тела словно растаяли, делая из девичьей фигуры детскую. Ничего. Это поправимо. Уж бабушка постарается вернуть всё на место. Это я знала точно. И тут же улыбнулась, когда с первого этажа ко мне прокрался и начал игриво обвиваться вокруг манящий запах приготовленной пищи. Как восхитительно пахнет! И если я не ошибаюсь, то пахнет поджаренной куриной корочкой. На душе тут же посветлело. Может, хороший обед всё исправит. И я, не раздумывая, отправилась вниз.
- Ба, ты опять колдуешь у плиты? - проворковала я и на минуту прижалась щекой к теплой спине любимой бабули.
- А как же, положено по статусу, – так же игриво ответила бабушка и, развернувшись, чмокнула меня в макушку. – Давай, присаживайся, будем исправлять твою фигурку.
- Я в тебе не обманулась, – тепло улыбнулась я, присев за стол. Будто всё, как прежде. Милая беседа. Всё просто и понятно. Между нами нет секретов и недоговоренностей. Неплохое начало.
В парадной двери показалась Татьяна с огромной охапкой сирени. Вернее, сначала появилась сирень, а потом - Татьяна.
- Поставлю в гостиную, – пропела она, увидев на наших лицах смесь недоумения с изумлением.
Родные старались сделать наше воссоединение приятнее и легче. Бабушка готовила и готовила. На стол не помещались ни гарниры, ни салаты, ни разносолы. А она никак не могла успокоиться. Тётка хлопотала по хозяйству. Моя комната, как и весь дом, сиял от порядка и чистоты. В ванной для меня были приготовлены белоснежные полотенца и пихтовая соль для воды. Моя постель застлана свежим ароматным бельем. Все шторы, пледы и покрывала постираны и аккуратно расстелены и развешаны по местам. На всех подоконниках стояли вазы с цветами. И, скорее всего, для этого пришлось опустошить все свои и соседские клумбы и разорить не один десяток цветущих кустарников.
Было очень приятно, что всё это делалось только ради меня. И снова укол совести. Я это не заслужила. Это я не смогла уберечь любимых женщин от бессонных ночей и пролитых слёз. На их месте я бы себя выпорола и оставила без обеда, а не порхала вокруг, как беспокойная птичка.
Мы вместе уселись за обеденный стол и принялись за трапезу, но почему-то старательно избегали смотреть в глаза друг друга. Душеспасительные беседы мы решили оставить до лучших времен.
Лишь бабушка периодически недовольно поглядывала на меня в течение всего обеда, когда я неохотно клала в рот еду или, задумавшись, утомительно долго пережевывала несуществующий кусочек. К моему сожалению, аппетит меня подвёл и на этот раз. Но чтобы не быть неуважительной к стараниям своих близких, я изо всех сил старалась создавать видимость своего участия в поедании обеда, между делом рассеянно рассказывая о том, как прошла наша экспедиция, и, конечно же, умолчав о самом главном. Трудно понять, хорошо ли у меня получалось недоговаривать, так как это приходилось делать впервые.
После обеда я направилась в душ. Заперев за собой дверь ванной, я включила воду и, скинув с себя всю одежду, снова подошла к зеркалу. Отклеив легкую повязку, я снова убедилась в том, что меня укусила какая-то звериная сущность. И это был не сон. Это была моя реальность. Можно было бы и не вспоминать встречу в лесу и жить спокойно дальше, если бы не раны у меня на ключице. Укус и правда нереально быстро затягивался, что само по себе было неестественно. Решив, что повязка мне больше не нужна, я выкинула её в мусорное ведро.