Напрягало только одно - моё посаженное книгами зрение улучшилось. Я могла рассмотреть и сосчитать даже пылинки, порхающие в дальних углах комнаты. Что за поразительные перемены? Общеизвестно, что болезнь не идёт на пользу здоровью, по крайней мере, грипп всегда сопровождается осложнениями, но в моем случае произошла обратная реакция, требующая тщательного исследования. Как бы там ни было, а очки мне больше не пригодились.
Я полностью поправилась и чувствовала себя прекрасно. Полная жизненных сил и уверенности в хорошем будущем, я была готова приступить к работе, тем более мне не терпелось увидеть, что же мы новенького почерпнули из экспедиции. Две недели пролетели быстро, и, как бы меня ни уговаривали родные побыть ещё дома, я засобиралась на работу.
Утро первого рабочего дня было не из лёгких, так как я очень волновалась о том, как встретит меня коллектив и Константин Борисович. Но я недооценила этого доброго и отзывчивого человека. Крепко обняв и прижав меня к себе, он просто погладил по голове, как своего ребёнка, и от этого мне стало легко и просто, как будто камень свалился с плеч.
- Спасибо, – тихо прошептала я, растрогавшись от ободряющих объятий.
- Главное, что всё позади, что все хорошо закончилось. С нами никогда ничего просто так не случается. Значит, Всевышнему так было угодно. Божьи планы всегда лучше человеческих. Вынесем из этого урок на будущее и забудем прошлые ошибки. Вернее, уже забыли, - твердым голосом проговорил Константин Борисович, дав всем понять, что эта тема отныне закрыта, в одно мгновение сняв всеобщее напряжение, недосказанность и неудобство.
Он не стал журить и задавать вопросов. Руководитель экспедиции был искренне рад, что я жива и здорова и вернулась в коллектив. Все остальное - мелочи жизни. Начальник ценил меня, за что я была ему безмерно благодарна и старалась любую работу выполнять с рвением, усердием и достигать хороших результатов.
На том и закончились мои утренние переживания. К этой теме мы больше не возвращались. Все присутствующие заметно оживились и повеселели. Всё вернулось на круги своя. Вокруг закипела работа, прерванная моим появлением.
Я вошла в свой кабинет. В нём мне было хорошо, и всегда тянуло туда. Со школьной скамьи я считала своим долгом закончить дело отца и матери - дописать их незаконченную диссертацию. Окончив институт и поступив в аспирантуру, я приступила к кропотливой работе. Пролетели два года бессонных ночей, и я закончила диссертацию, выполнила свой долг.
Помню, с каким энтузиазмом, трепетом и любовью я изучала немногочисленные уцелевшие страницы, где ещё сохранился почерк самых родных людей – моих родителей. Я часто представляла себе, как когда-то над этими страницами с задумчивым видом работал папа, а за спиной стояла мама, разминая его затекшие плечи. В НИИ я чувствовала себя на своем месте. Исследования я проводила именно в той лаборатории, в какой они погибли много лет назад. Меня не пугало и не отталкивало это обстоятельство. Наоборот, придавало сил.
На душе стало светло и спокойно, когда диссертация была защищена, и мне вручили учёную степень кандидата наук. Получив хорошее место в кабинете, первым делом, я поставила на свой стол фотографию родителей. Частенько после рабочего дня, оставшись в кабинете одна, я разговаривала с ней, делилась плохим и хорошим, чувствуя родительскую любовь и поддержку.
Я присела за свой стол и мысленно поздоровалась с изображением родителей. Сделав вывод, что всё налаживается и жизнь неспешно течёт дальше, я с головой ушла в работу. Принялась за своё любимое дело, в чём было истинное спасение и отрада. Дни поплыли друг за другом. И ничто, казалось, не омрачало моих мыслей, кроме следа от укуса, отчетливо вырисовывающегося на моей ключице, и вспышек памяти, которая упорно возвращала меня в тот лес, в больничную палату с ландышами на прикроватной тумбочке, в тот разговор с медсестрой, сказавшей напоследок, что мы ещё обязательно увидимся. В голове вертелся один и тот же вопрос: «Что же всё это могло значить?»
Создавалось такое впечатление, что я попала в чью-то хитросплетённую игру, что это не конец истории, а её начало, хотя быть может, это всего лишь моя паранойя, так как я не могла даже представить, кому и для чего могла понадобиться моя скромная личность?!