Сердце бешено забилось, нарушая гробовую тишину, воцарившуюся в салоне автомобиля, а на глаза навернулись громадные слёзы и крупным горохом покатились вниз. Я прокляла свою неудавшуюся жизнь. В очередной раз обругала себя, не помня уже за что, и мысленно приготовилась к смерти. Вдруг моё внимание привлекло движение. Я встрепенулась, как напуганная птичка в клетке, заметив в переднем стекле машины чью - то промелькнувшую фигуру. О Боже! Мне не показалось? Неужели, самое страшное началось? Я молила об одном, чтобы всё закончилось, как можно быстрее и безболезненнее. С диким воплем я подпрыгнула на месте, когда что-то увесистое упало на капот.
- Успокойся. Это всего лишь я… - насмешливо произнес знакомый голос.
Чувство облегчения не заставило себя долго ждать. Нужно было признаться, я была очень рада, увидеть именно его! Во всяком случае, появление Игоря «приятнее», чем кого-то из диких зверей и уж точно, кого-то из его стаи… как я понимала, его короткое – « у них», было сказано о своих сородичах… Но тут же, на смену пришли другие сильные чувства: ярость и гнев, подчинившие себе мой разум.
- Ты меня напугал! Ты это специально делаешь! – заорала я, не заметив, что в порыве злости, снова перешла на «ты». Не отдавая себе отчёта в том, что делаю, я выскочила из машины и, в один прыжок, настигла своего похитителя, звонко шлёпнув по его плечу и, отбив ладонь о его крепкое тело, вскрикнула, прижав её к своей груди.
- Слушай ты, избалованная сучка, не слишком ли многое ты себе позволяешь?! Моё терпение не безгранично! Я не мальчишка из твоей сопливой книжонки! Я и не думал, тебя запугивать. И на меня больше не действуют твоё миленькое выражение личика, надутые губки и солёные слезки! Так что не надейся, что всё закончится, как в твоём рассказике! – зловеще произнёс он, отчеканивая каждое слово, грубо схватив меня за ворот пальто. Сжав его в своём огромном кулаке, он оторвал меня от земли, вперившись в меня своими глазищами. И, на этот раз, я отчётливо рассмотрела люминесцентно - желтые глаза с чёрными узкими щёлочками посередине. Нужно заметить, зрелище не для слабонервных. Холодок пробежал по спине. Всё мои накопившиеся упрёки комом застряли в горле и, замерев на месте, я лишь глупо хлопала ресницами. Помедлив ещё минуту, он разжал свои пальцы и, не удержав равновесия, я рухнула к его ногам.
В ноздри ударил резкий запах свежей крови, отчего голодная тошнота усилилась, и я едва сдерживала желудочные спазмы. Только сейчас поднявшись с земли, даже в кромешной темноте, я заметила, что мой обидчик нагой! Его голый зад, будто светился во мраке осенней ночи, а на капоте, источая запах сырого мяса, лежала пара зайцев, убитых и истекающих кровью. Руки Игоря тоже были по локоть в крови, как и моя теперь одежда. Он что охотился?! Отпрянув от кровавой добычи, я лихорадочно начала тереть ворот своего пальто, но, поняв, что это бесполезно, дрожащими руками расстегнула крупные пуговицы и сбросила его с себя. Мужчина, не обращая на меня внимания, открыл заднюю дверь багажника и достал огромную бутыль с водой.
- Я наклоню, а ты придержи… - скомандовал он и, заметив моё отрицание, добавил – Пожалуйста… Вот ведь! Сначала называет меня обидными словами, а потом говорит, пожалуйста… Этот человек сплетен из одних противоречий. На ватных ногах я сделала пару шагов, и только сейчас до меня дошло, что я без обуви, в одних капроновых колготках, стояла по щиколотку в грязи и воде. Продрогшими руками, я кое-как удерживала наклонённую бутыль, стараясь не замечать близости голого мужчины, омывающего свои руки.
- Спасибо… - сухо ответил он, взяв с крыши машины свои джинсы и быстро натянув их, добавил – Умойся. Это то, что было мне нужно. Он лил воду, пока я не смыла кровь с рук и лица, и не сделала пару глотков. От умывания меня затрясло ещё сильнее. Я обхватила себя руками, стараясь согреться, чему явно не помогал мой изящный шелковый наряд.
- Иди в машину, от хождения босиком по грязи, здоровее не станешь. Сейчас разведу костёр, согреешься. И я залезла обратно в машину, наблюдая за его действиями. Я не могла понять одного: зачем он проявляет заботу о ненавистной пленнице? Вот мне, было всё равно, в каком виде я предстану перед «ними» - здоровом или больном. Что-то он не договаривает… Да, и откуда он узнал о моих, по его мнению, сопливых книжонках?