— Вот здорово! — улыбнулась госпожа Кеза.
— Восемьдесят три с половиной разделить на шесть — получится около четырнадцати часов, — воспользовавшись убедительной аргументацией Волчьей Лапы, обосновал намерения ватаги Красномураш. — Это три с половиной вечера — не так уж много.
Только теперь до госпожи Кеза стал доходить смысл сказанного. Она на мгновение остановилась, посмотрела на Красных муравьев, и глаза ее подозрительно заблестели. Пока она вытирала глаза, все шли молча, не глядя друг на друга. Но когда госпожа Кеза снова улыбнулась мальчишкам и стала искать слова, Красномураш сказал очень серьезно:
— Госпожа Кеза, не стоит нас переубеждать, потому что мы так уж решили.
От этого содержательного заявления всем стало легче, и они всю дорогу говорили о вещах посторонних.
Господин Маази стоял в воротах своего двора и, увидав госпожу Кеза, сразу же попятился. На голове у него почему-то красовался котелок и, приветствуя госпожу Кеза, он приподнял его весьма почтительно. Он даже умел улыбаться, этот господин, и улыбка очень шла к его представительному носу и бородке.
— Вы очень точная и обязательная женщина! — сказал господин Маази.
Но тут он заметил Красных муравьев, которые стояли группой у ворот, и улыбка исчезла с его лица.
— Что понадобилось этой банде мальчишек во дворе господина Маази? — спросил он и трагически возвел руки. — Разве господин Маази недостаточно ясно сказал — ни один воришка-мальчишка не ступит на двор господина Маази? И разве нет на воротах таблички, что здесь бегает по двору злая собака и всех кусает. Понту! Понту-Понту!
Такая табличка действительно висела на воротах, и когда-то был здесь пес Понту. Но после того как Понту приказал долго жить, а это случилось уже несколько лет назад, господин Маази новой собаки не завел. Как говорили, от жадности.
— Чего они еще ждут и не уходят? — Господин Маази в волнении ударял рукой об руку. Рогатка успел уже собраться с духом — он был смелее других — и вышел вперед.
— Господин Маази, — сказал он так кротко, как умел, — мы пятеро находимся в услужении у госпожи Кеза.
— Что ты сказал? — не поверил своим ушам господин Маази. — Эти мальчишки здесь — в услужении у госпожи Кеза?
— Ну да! — усмехнулся Рогатка. — Мы все. Впятером.
Госпожа Кеза подтвердила это кивком головы.
— Но госпожа Кеза говорит, господи помилуй, что у нее нет денег!
— Но мы в свою очередь… мы в долгу у госпожи Кеза, — объявил Рогатка, не теряя спокойствия. А четыре Красных муравья усердно кивали и бормотали, что так оно и есть.
— Господи милосердный — я ничего не понимаю! — жаловался господин Маази. — Но почему тогда вы явились ко мне во двор?
— А потому, — терпеливо объяснял Рогатка, — что госпожа Кеза не хочет, чтобы мы были у нее в долгу, и мы сами этого тоже не хотим, и госпожа Кеза не хочет долго быть в долгу у господина Маази, и господин Маази тоже не хочет, чтобы ему долго были должны, потому что господин Маази сам никому не должен. Потому-то…
— Да-да-да, господин Маази никому не должен, — согласился господин Маази. И это явно было единственно ясным для него пунктом во всей истории. Потому что, когда госпожа Кеза, со своей стороны, объяснила ему намерения мальчиков, старый скряга снова пришел в сильное волнение.
— Пустить в сад господина Маази этих пятерых мальчишек?! Господи помилуй, они же слопают всю клубнику!
Госпожа Кеза возразила, что пятеро молодых людей любят, надо сказать, кильки пряного посола, но они — хвала господу! — не растут в саду господина Маази, так что относительно клубники господину Маази нечего беспокоиться. Кроме того, она, госпожа Кеза, сама тоже будет в саду…
— Но у меня в саду растет еще и сладкий горошек, — не мог успокоиться господин Маази.
Выяснилось, что пятеро молодых людей едят что угодно, только не сладкий горошек.
— Да-да, но что они умеют делать? — не сдавался господин Маази. И когда выяснилось, что господин Маази не может предложить работу, которую мальчишки не смогли бы выполнить, он выложил последний козырь.
— Ладно! — сказал господин Маази. — Я возьму их на пробу, если они мне пообещают, что ничего не съедят и не украдут, но ведь они еще дети, и я буду платить им по восемь сентов в час! Нет-нет-нет! — упредил он возмущение. — Никаких возражений! Или они будут получать по восемь сентов в час, или могут уходить.
Предложение господина Маази сразу спутало расчеты Красных муравьев. Но детям, даже настоящим работникам, всегда платили меньше, чем взрослым, как бы много и хорошо они ни трудились. И поэтому Красные муравьи не слишком возмутились этим предложением, хотя и были разгорячены переговорами. Работа все равно оставалась работой, а работники — работниками, хотя получали меньше. Но мальчишка, который работает, на голову, а то и больше, выше того, кто ничего не делает.