История Катрин, умершей в результате выкидыша, наделала шума в долине. Эдуар был уверен, что это Фредерик ее обрюхатил. Он закрыл глаза, вспоминая…
Однажды утром он услышал шум в кладовой, примыкавшей к конюшням. Женский голос, рыдания… Потом глухие удары, стоны. Из окна сарая, где хранилась конская сбруя, он видел, как Катрин, пошатываясь и плача, шла прочь. Он пошел к сыну.
— Зачем издеваться над девчонкой? Родит — потешишься с ней еще!
— Да я ее чуть не убил! — отвечал Фредерик с безумным взглядом. — Эта тварь просила, чтобы я взял ее к нам в дом, да еще с бастардом!
Эдуар Жиро терялся в догадках. Что означает эта странная реплика сына о безнаказанности убийц? Случайность? Вряд ли. Подозревает, что не все чисто с кончиной матери? Или публично кается, что из-за него умерла Катрин? А может, у него на совести есть и другие грешки? Хозяину поместья Понриан было отчего расстроиться.
Нотариус любезно переменил тему, отмечая высокую рыночную стоимость одной из кобыл. Внезапно Фредерик поднял бокал:
— Отец пообещал мне одну из красивейших кобылок региона — Клер Руа! Он хотел Пастушью мельницу, и он ее получит. У бумажных дел мастера, бедняги, упал доход. Он по глупости занял у нас денег, и залог сделки — его дочь. Так что, господа, мадам Керан, я скоро — на законных основаниях! — лишу невинности девицу, которой всего семнадцать и которая меня ненавидит! Придется жениться, чтобы отец не увел ее у меня из-под носа!
На этот раз Бландин Керан покраснела, смущенная речами своего соседа по столу. Полицейский опустил глаза. Нотариус кашлянул. Повисла неловкая пауза. Эдуар Жиро, лицо у которого внезапно налилось кровью, пробормотал:
— Фредерик, это наши дела. Тебе не стоит… Ты не должен…
Мужчина задыхался. Годами он объедался фуа-гра, мясом дичи и домашней птицы, пил лучшие вина Аквитании, после трапезы обязательно выкуривал сигару… На глазах у сына и гостей лицо его сморщилось и побагровело, после чего стало серым, а потом — мертвенно-бледным. Секунда
— и он рухнул со стула. Сраженный сердечным приступом, хозяин Понриана скончался.
Фредерик и бровью не повел. Опустошил свой бокал, аккуратно сложил салфетку и встал, чтобы позвонить прислуге. Начиналось его царствование.
Глава 4. Жан
— Клер, твой пес ночью выл, как по покойнику! — сказала Ортанс, откладывая рукоделие на кровать. — А утром приходит Колен и говорит, что мсье Жиро умер от сердечного приступа. Звери, они чувствуют такие вещи… Вчера ты на ночь глядя ушла из дома. Чтоб больше этого не было!
— Мамочка, прости! Я разбила стекло в фонаре и поэтому не могла идти быстро. Если б я подвернула ногу, кто бы тогда занимался домашними делами? Этьенетта, которой ты ничего не можешь доверить?
— Не дерзи матери, Клер! А если тебе так уж нужны улитки, собирай их днем. Возле водяного рва их масса, и никуда ходить не надо!
Девушка молча кивала. Она уже думала о том, как вечером улизнуть из дома.
Опершись спиной о гору подушек, Ортанс вышивала слюнявчик. Подавая матери чашку теплого молока, Клер невольно глянула на ее живот, выпирающий из-под одеял. Там таился ее будущий младший брат; мать убеждала всех, что это непременно будет мальчик.
— Не могла бы ты сегодня днем сходить на чердак за твоим детским приданым? Оно в сундуке, справа от двери. Я отберу то, что еще можно отбелить и использовать.
— Схожу, мамочка!
Клер не огорчилась, узнав о кончине Эдуара Жиро, но реакция родителей была ей непонятна. С тех пор, как работник мельницы утром принес эту новость, у отца и матери словно гора с плеч свалилась. Очень странно, особенно со стороны матери, такой набожной. Впрочем, скоро Клер и думать об этом забыла. Ее интересовал только Жан. День обещал быть длинным, работы — много, и только с закатом можно будет сбегать в дом Базиля…
— Мам, я больше тебе не нужна? Мне еще обед готовить.
— Надеюсь, Бертий тебе как следует помогает? Сидя она вполне может работать, руки-то у нее есть!
Клер промолчала. Противно слушать! По лестнице она спускалась, недоумевая, как мог отец полюбить такую черствую женщину. В кухне она открыла окна настежь, впуская нежный аромат цветущей сирени. Вьющаяся роза с белыми цветками за эти годы почти полностью оплела старую железную решетку, закрепленную на светлой стене дома.