Ему не впервой было уходить с привычного и насиженного места.
"Что ж, - подумал Арчибальд Рене де Шертарини. - Это были не самые худшие два года моей жизни."
Скрипнула дверь - в башенку сунулся Ник. Прощаться, надо понимать.
Арчи опустил сумку на диван, подошел и крепко напарника обнял. Бывшего напарника. Почему-то в такие моменты спасатели всегда понимали друг друга без слов. Вздохнули хором. Похлопали по спинам.
- Ну, - сказал Арчи, - бывай, друже.
- Ты, как шпионов своих переловишь, действительно заедь как-нибудь, попросил Ник тихо. - Девчонки без тебя скучать будут.
- А ты не давай им скучать, - посоветовал Арчи.
Он уже хотел потянуться к сумке, но вместо этого снял с руки часы.
- Вот, держи. На память.
Дарить при расставании нож запрещали давние обычаи. А больше у Арчи ничего и не было.
Ник засуетился, полез в тумбочку и отыскал свои - он всегда не любил носить часы на руке. Часы у Ника оказались покруче - не тулка, и не Брянский часовой. Настоящий "Daemon", мечта подводника.
- Ого! - поразился Арчи. - А не жирновато ли мне будет?
- Носи, носи. Считай, что это мой вклад в оборону, - Ник хмыкнул.
Арчи послушно продел руку в браслет и еще раз полюбовался подарком.
- Спасибо, Ник. Теперь я точно буду вспоминать тебя чаще.
Они вторично обнялись.
- Все! - сказал он спустя секунду, решительно подхватил сумку, на ходу хлопнул Ника по плечу и пошел прочь.
Нюфка сидела на лавочке перед бассейном. Она энергично помахала Арчи ладонью. Вероятно, снова приглашала как-нибудь заехать.
Директор базы, не глядя, подмахнул документы (компьютеризация в курортное дело входила чрезвычайно медленно), пожал Нику руку и сказал, что если будут проблемы с работой - то всегда милости просим. Толстая болонка-бухгалтерша выдала не менее толстую пачку кредиток. Арчи пересчитывать не стал, хотя ему показалось, что выдали больше, чем он рассчитывал.
По пути к воротам он еще с кем-то прощался, с шоферами, с девчонками-ложкомойками, с радистом-меломаном, который все лето напролет травил отдыхающих своим тяжелейшим роком. Хмин-Петрович даже вызывался подбросить Арчи на молоковозе до трассы, но Арчи отказался. Хотелось пройтись пешком.
До трассы было километров семь. Два - вдоль шеренги пансионатов, и пяток по плоскому, изредка затопляемому дну лимана. Узкая насыпь, приплюснутая дремлющей лентой асфальта, изгибалась наподобие серпа, и, некоторое время сопровождая пологую Донузлавскую гряду, вливалась в трассу Мирный-Евпатория.
Торговцы пивом, фруктами, креветками, семечками неутомимо отсиживали предполуденные жаркие часы на обочинах дороги. Многих Арчи знал в лицо; и добро никто из них не догадывался, что уезжает он надолго.
На полпути к трассе его догнал Мишка-почтарь на разболтанном зеленом "каблуке".
- Эй, Арчи! Куда шагаешь? - весело закричал он в никогда не закрывающееся окошко.
- В Евпаторию.
- Так садись! Я на почтамт.
Арчи сел. Ритуал пешего прощания с местом он уже совершил. Теперь Мишка случился даже кстати - кто знает сколько пришлось бы ловить на трассе попутку? А путешествия в душных и переполненных рейсовых биобусах мог любить только полнейший маньяк.
Весельчак-Мишка, зубоскал и трепач, тут же завел очередную историю; Арчи слушал вполуха, погрузившись в блаженное оцепенение. В нужные моменты он кивал, цокал языком и посмеивался, а Мишке большего и не требовалось.
У вокзалов Арчи попросил:
- Останови-ка!
Мишка с готовностью притормозил перед поворотом на Курортный бульвар.
- Ты назад когда? А то я часа в четыре поеду. Могу подобрать, если что.
- Видишь, ли, Мишка, - признался Арчи. - Я не вернусь. Уволился. Домой уезжаю.
- О как! - Мишка явно огорчился. У спасателей для него всегда находилась спасительная поллитра. - Жаль. Ладно, давай лапу. И удачи, гражданин де Шертарини!
- Бывай, Мишка. Спасибо что подвез.
- Да чего там...
Арчи захлопнул дверцу. Мишка, трогаясь, просигналил, свернул на Курортный и его "каблук" вскоре исчез за рыжим хлебным фургоном.
"Вот и прощальный горн, - подумал Арчи. - Воплощенный в хриплом гласе зеленого трудяги-"каблука".
У билетных касс, как всегда, творилось нечто невообразимое. Не то взятие Бастилии, не то штурм последнего парома на Большую Землю. Но Арчи это совершенно не заботило. Ему было не сюда, а к коллежскому коменданту. Точнее даже, к секретарю коменданта, потому что секретарю надлежит всегда находиться на рабочем месте, а комендант имеет неприятное обыкновение отсутствовать по делам неизвестно где и неизвестно доколе.
- Коменданта нет, - сообщил секретарь, мельком взглянув на Арчи и мгновенно распознав в подтянутом парне не вполне штатского человека. - Когда будет неизвестно.
- А он мне и не нужен, - благодушно сообщил Арчи и перешел к кодовому диалогу: - Жарко, а?
- В тропиках жарче, - осторожно отозвался секретарь, еще внимательнее приглядываясь к Арчи.
- Вот мне до тропиков билетик и выдайте, - Арчи расцвел в улыбке.
- А, может, лучше, в Заполярье?
- Когда там будут тропики, - с удовольствием. А пока... Пока до Москвы.
- Купе, спальный? - поинтересовался секретарь, щелкая клавиатурой.
- Лучше спальный.
- Секундочку...
После минутной манипуляции с октоморфом-принтером, Арчи сделался обладателем желтого органического билета.
- Счастливого пути, - пожелал секретарь, сочувственно глядя на Арчи. Поезд в семь вечера. Не опоздайте.
- Нам нельзя опаздывать, - вздохнул Арчи, подхватывая сумку. Благодарю.
Секретарь развел руками - мол, чего там, работа такая.
- Если хотите, - предложил он, - сумочку можно в сейф. До поезда.
Арчи задумался. Действительно, таскаться последний свободный день по Евпатории с сумкой - мало радости.
- Неплохо бы.
- Пойдемте, - секретарь поманил его за собой. В соседней комнате рядком вытянулись незыблемые шкафы-сейфы; Арчи даже знал породу: Южная Секвойя. Твердая, тверже камня, кора разошлась, открывая доступ в камеру. Арчи примостил в этом закрывающемся биоинженерном дупле сумку, получил феромонный ключ и еще раз поблагодарил секретаря.
Впереди было несколько часов свободы и беззаботности.