Ему не впервой было уходить с привычного и насиженного места.
«Что ж, – подумал Арчибальд Рене де Шертарини. – Это были не самые худшие два года моей жизни.»
Скрипнула дверь – в башенку сунулся Ник. Прощаться, надо понимать.
Арчи опустил сумку на диван, подошел и крепко напарника обнял. Бывшего напарника. Почему-то в такие моменты спасатели всегда понимали друг друга без слов. Вздохнули хором. Похлопали по спинам.
– Ну, – сказал Арчи, – бывай, друже.
– Ты, как шпионов своих переловишь, действительно заедь как-нибудь, – попросил Ник тихо. – Девчонки без тебя скучать будут.
– А ты не давай им скучать, – посоветовал Арчи.
Он уже хотел потянуться к сумке, но вместо этого снял с руки часы.
– Вот, держи. На память.
Дарить при расставании нож запрещали давние обычаи. А больше у Арчи ничего и не было.
Ник засуетился, полез в тумбочку и отыскал свои – он всегда не любил носить часы на руке. Часы у Ника оказались покруче – не тулка, и не Брянский часовой. Настоящий «Daemon», мечта подводника.
– Ого! – поразился Арчи. – А не жирновато ли мне будет?
– Носи, носи. Считай, что это мой вклад в оборону, – Ник хмыкнул.
Арчи послушно продел руку в браслет и еще раз полюбовался подарком.
– Спасибо, Ник. Теперь я точно буду вспоминать тебя чаще.
Они вторично обнялись.
– Все! – сказал он спустя секунду, решительно подхватил сумку, на ходу хлопнул Ника по плечу и пошел прочь.
Нюфка сидела на лавочке перед бассейном. Она энергично помахала Арчи ладонью. Вероятно, снова приглашала как-нибудь заехать.
Директор базы, не глядя, подмахнул документы (компьютеризация в курортное дело входила чрезвычайно медленно), пожал Нику руку и сказал, что если будут проблемы с работой – то всегда милости просим. Толстая болонка-бухгалтерша выдала не менее толстую пачку кредиток. Арчи пересчитывать не стал, хотя ему показалось, что выдали больше, чем он рассчитывал.
По пути к воротам он еще с кем-то прощался, с шоферами, с девчонками-ложкомойками, с радистом-меломаном, который все лето напролет травил отдыхающих своим тяжелейшим роком. Хмин-Петрович даже вызывался подбросить Арчи на молоковозе до трассы, но Арчи отказался. Хотелось пройтись пешком.
До трассы было километров семь. Два – вдоль шеренги пансионатов, и пяток по плоскому, изредка затопляемому дну лимана. Узкая насыпь, приплюснутая дремлющей лентой асфальта, изгибалась наподобие серпа, и, некоторое время сопровождая пологую Донузлавскую гряду, вливалась в трассу Мирный-Евпатория.
Торговцы пивом, фруктами, креветками, семечками неутомимо отсиживали предполуденные жаркие часы на обочинах дороги. Многих Арчи знал в лицо; и добро никто из них не догадывался, что уезжает он надолго.
На полпути к трассе его догнал Мишка-почтарь на разболтанном зеленом «каблуке».
– Эй, Арчи! Куда шагаешь? – весело закричал он в никогда не закрывающееся окошко.
– В Евпаторию.
– Так садись! Я на почтамт.
Арчи сел. Ритуал пешего прощания с местом он уже совершил. Теперь Мишка случился даже кстати – кто знает сколько пришлось бы ловить на трассе попутку? А путешествия в душных и переполненных рейсовых биобусах мог любить только полнейший маньяк.
Весельчак-Мишка, зубоскал и трепач, тут же завел очередную историю; Арчи слушал вполуха, погрузившись в блаженное оцепенение. В нужные моменты он кивал, цокал языком и посмеивался, а Мишке большего и не требовалось.
У вокзалов Арчи попросил:
– Останови-ка!
Мишка с готовностью притормозил перед поворотом на Курортный бульвар.
– Ты назад когда? А то я часа в четыре поеду. Могу подобрать, если что.
– Видишь, ли, Мишка, – признался Арчи. – Я не вернусь. Уволился. Домой уезжаю.
– О как! – Мишка явно огорчился. У спасателей для него всегда находилась спасительная поллитра. – Жаль. Ладно, давай лапу. И удачи, гражданин де Шертарини!
– Бывай, Мишка. Спасибо что подвез.
– Да чего там…
Арчи захлопнул дверцу. Мишка, трогаясь, просигналил, свернул на Курортный и его «каблук» вскоре исчез за рыжим хлебным фургоном.
«Вот и прощальный горн, – подумал Арчи. – Воплощенный в хриплом гласе зеленого трудяги-«каблука».
У билетных касс, как всегда, творилось нечто невообразимое. Не то взятие Бастилии, не то штурм последнего парома на Большую Землю. Но Арчи это совершенно не заботило. Ему было не сюда, а к коллежскому коменданту. Точнее даже, к секретарю коменданта, потому что секретарю надлежит всегда находиться на рабочем месте, а комендант имеет неприятное обыкновение отсутствовать по делам неизвестно где и неизвестно доколе.
– Коменданта нет, – сообщил секретарь, мельком взглянув на Арчи и мгновенно распознав в подтянутом парне не вполне штатского человека. – Когда будет неизвестно.
– А он мне и не нужен, – благодушно сообщил Арчи и перешел к кодовому диалогу: – Жарко, а?
– В тропиках жарче, – осторожно отозвался секретарь, еще внимательнее приглядываясь к Арчи.
– Вот мне до тропиков билетик и выдайте, – Арчи расцвел в улыбке.
– А, может, лучше, в Заполярье?
– Когда там будут тропики, – с удовольствием. А пока… Пока до Москвы.
– Купе, спальный? – поинтересовался секретарь, щелкая клавиатурой.
– Лучше спальный.
– Секундочку…
После минутной манипуляции с октоморфом-принтером, Арчи сделался обладателем желтого органического билета.
– Счастливого пути, – пожелал секретарь, сочувственно глядя на Арчи. – Поезд в семь вечера. Не опоздайте.
– Нам нельзя опаздывать, – вздохнул Арчи, подхватывая сумку. – Благодарю.
Секретарь развел руками – мол, чего там, работа такая.
– Если хотите, – предложил он, – сумочку можно в сейф. До поезда.
Арчи задумался. Действительно, таскаться последний свободный день по Евпатории с сумкой – мало радости.
– Неплохо бы.
– Пойдемте, – секретарь поманил его за собой. В соседней комнате рядком вытянулись незыблемые шкафы-сейфы; Арчи даже знал породу: Южная Секвойя. Твердая, тверже камня, кора разошлась, открывая доступ в камеру. Арчи примостил в этом закрывающемся биоинженерном дупле сумку, получил феромонный ключ и еще раз поблагодарил секретаря.
Впереди было несколько часов свободы и беззаботности.
Арчи только не знал еще наверняка – перед чем?
– Я слушаю, господин премьер, – сказал Манфред Шольц в телефонную трубку.
– Шольц? Введите меня в курс событий.
– Простите, господин премьер, этот канал закрытый или открытый?
– Разумеется, закрытый, Шольц. Я даже жене звоню по закрытому каналу.
– Отлично, господин премьер. Извините за вопрос… но ситуация нешуточная.
– Ничего. Я понимаю и одобряю ваш профессионализм. Итак?
– Убийства, увы, продолжаются. Но благодаря информации русских семнадцать человек уже находятся под наблюдением и защитой. Четыре покушения предотвращены. К сожалению, есть потери с нашей стороны: погиб оперативник группы прикрытия. Из семи человек, которых мы не успели найти и взять под защиту, двое убиты. Остальные разыскиваются по всем доступным каналам и как только будут обнаружены, также попадут под защиту. Русские, прибалты и туранцы все время предоставляют горячие директивы, но надо сказать, что по-настоящему ценная информация имеется только у русских.
– Покушавшиеся арестованы?
– Увы, господин премьер. Трое скрылись, один погиб. У нас пока не достает их бесстрашия перед ликом смерти.
Вопреки ожиданиям, премьер-министр не стал прохаживаться по этому поводу. Он прекрасно понимал, что человеку без должной подготовки с волком не сладить. А времени на подготовку как раз не хватало. Уже то хорошо, что предотвращены хотя бы некоторые покушения. Откровенно говоря, премьер не рассчитывал и на это. Он вновь обратился к Шольцу:
– Совместные действия с разведками соседей санкционированы?