Хозяин, конечно же, отсутствует. Он здесь вообще редко появляется, раз или два в неделю, не чаще.
Арчи опустил сумку на пол перед застеленной койкой. Здесь часто приходилось отлеживаться после операций в самых разных точках планеты. В Америке такое состояние называли «залечь на тюфяки». Спрятаться. Отсидеться. Перевести дыхание.
Но сейчас Арчи явно не дадут отсиживаться. Так и есть — телефон уже звонит.
Он поднял трубку, надеясь, что кто-нибудь просто пытается разыскать Самохина. Формального хозяина этой берлоги.
Но звонившему Самохин был ни к чему.
— Двадцать один сорок, — произнес совершенно незнакомый Арчи голос. — Казанский вокзал. Поезд двадцать семь, десятый вагон. Место четырнадцать.
Арчи послушно повторил, как того требовали правила:
— Двадцать седьмой поезд, десятый вагон, место четырнадцать. Двадцать один сорок, с Казанского.
Звонивший внимательно выслушал Арчи и, не проронив больше ни слова, отключился. Арчи вернул трубку на базу, голодно пискнувшую. Пришлось сходить на кухню, отыскать в холодильнике брикет универсального корма и осчастливить телефон. Заодно Арчи накормил холодильник и дверной звонок. Сервер оказался сытым — уж его Самохин никогда не заставлял голодать.
«Значит, проводку начнут прямо в дороге, — думал Арчи отстраненно. — Жаль».
Он надеялся побродить по Москве. Не выйдет, до поезда оставалось неполных четыре часа.
Все же Арчи прогулялся. По Измайловскому бульвару, потом по Сиреневому. Даже знакомого встретил — Вадика Чикова, когда-то учились вместе. Опрокинули за встречу по бокалу пива; Чиков тащил Арчи к себе в гости, но времени уже не оставалось.
В полдесятого Арчи, небрежно помахивая сумкой, ступил на перрон Казанского вокзала. Он давно заметил: на тех, кто молча и мрачно тащит свой багаж, почему-то обращают больше внимания, чем на беззаботных с виду. Насвистывая нечто легкомысленное, Арчи дошел до вагона; проводника у входа не оказалось.
«Тем проще, — Арчи только порадовался. — Билета-то у меня нет».
Дверь четвертого купе была открыта настежь. В купе сидел уже знакомый русский овчар — Лутченко. Напарника его пока не было видно.
— Денечек добрый! — нейтрально поздоровался Арчи.
— Здравствуй, Арчи, — ответил Лутченко. — Можешь расслабиться, это спецвагон.
— Понял. — Арчи кивнул и забросил свою символическую поклажу на верхнюю полку. Мельком глянул в багажный отсек — там стояли новенькие, еще пахнущие накопителем сумки.
— Вон та — твоя, — сообщил Лутченко, указывая на крайнюю слева. — Можешь переодеться. Треники, там, тапочки, футболка.
В соседних купе кто-то негромко переговаривался.
— А пожевать есть что-нибудь? — спросил Арчи. — А то я не успел…
— Найдем.
Едва Арчи облачился в выстиранный спортивный костюм, поезд тронулся. Откуда-то появился проводник, принес белье, ничего не спросил взамен, билетами тоже не поинтересовался и безмолвно канул в коридор.
Лутченко прикрыл дверь.
— С бабулей твоей плохо, — сказал Лутченко. — Ты знаешь?
— Знаю, — со вздохом ответил Арчи. — Девяносто восемь лет все-таки…
— Между прочим, ты к ней направляешься.
Арчи вскинул брови:
— Даже так?.
— Так уж вышло, извини. Тебе в Алзамай. Для начала. А куда потом — не знаю.
— Прямое прикрытие? — понял Арчи. — Так вот почему я вам понадобился… А свистели — эвристическая программа, компьютер, жесткий отбор, то-се…
— Программа действительно выбрала тебя, Арчи. Просто совпадение.
«Совпадений не бывает, — хотел сказать Арчи. — Совпадения — это миф».
Но сдержался.
— Там мама моя, наверное, в Алзамае, — мрачно сказал он несколькими мгновениями спустя. — Вы же ее подставляете.
— Арчи. Ты едешь к бабуле. Возможно, тебе и не понадобится действовать. Ты просто разведчик. Глаза и уши.
— Надеюсь, — буркнул Арчи.
Тут явился проводник с подносом, уставленным всякой всячиной, и некоторое время Арчи было не до проблем, потому что проголодался он неожиданно сильно. Лутченко терпеливо ждал.
Бабку свою Арчи знал плохо: последний раз видел ее еще в детстве, и в памяти остался полуразмытый образ пожилой женщины с глиняной кружкой молока в руках. Мать часто просила, чтоб съездил в Алзамай, проведал. Но все не складывалось: сначала школа, потом первые задания. В сущности, бабка была чужим для Арчи человеком, но легкие уколы совести все же неприятно бередили душу.