Техник-колли взял трубку из рук Коршуновича и водворил ее на кокетливо торчащие из корпуса полупрозрачные ушки-рычажки. Коршунович встрепенулся. В тот же миг в кармане пискнул вызов мобильника.
Этот приборчик-триморф был совсем не похож на допотопную трубку пульта закрытой связи — маленький и ладный, со светящимися клавишами набора (первый из симбионтов), аккуратным диском микрофона и трубочкой голосового усилителя (второй) и телескопическим штырем радиоантенною блока (третий).
— Коршунович.
— Палыч? Это Баграт. Я из лаборатории звоню. Биохимики в обмороке.
Коршунович нахмурился, предчувствуя недобрые вести.
— А конкретнее?
— Они сделали анализ тканей и крови убийцы.
— Ну и что?
— У него активен ген волка. Он — хищник, понимаешь?
Мобильник чуть не выпал из рук Коршуновича. До сей минуты майор-вээровец пребывал в уверенности, что на планете Земля вот уже два века не существует людей-хищников. Но, с другой стороны, этот факт неожиданно просто и убедительно объяснял невероятную и кровавую вакханалию, потрясшую Европу и ближайшие окрестности. Шесть убийств за день! Шесть! И это при том, что за предыдущие четыре года на всей планете было зафиксировано всего два преднамеренных убийства, да и те совершены психически невменяемыми людьми.
— Баграт… — проникновенно сказал Коршунович. — Вели биохимикам сделать несколько контрольных тестов. Если мы выдадим эту информацию в Европу, а потом окажется, что биохимики ошиблись, будет, мягко говоря, хреново. И мне, и тебе, и всему отделу, и даже всему ведомству.
— Я знаю, — уныло ответил Баграт. — Дело в том, что биохимики провели не один тест, и даже не два или три…
— Сколько? — сердито перебил Коршунович.
— Тридцать пять. Положительных проб на ген волка — тридцать пять. Отрицательных — ноль.
Коршунович судорожно вдохнул пахнущий озоном воздух. У связистов воздух почему-то всегда пах озоном. От работающих селектоидов и механической аппаратуры, что ли?
— Ладно, я понял… Пришли мне распечатки заключений. А я за горячую директиву сяду…
Он выключил мобильник и опрометью бросился к выходу. Связист-колли проводил его полным сочувствия взглядом. Ссыпавшись по лестнице и уворачиваясь от людей в коридоре, Коршунович ввалился в свой кабинет и подсел к компьютеру-полиморфу. Глаз-экран цвел рассыпчатыми вспышками фейерверков, но едва Коршунович коснулся клавиатуры, экран засветился стандартным сетевым приглашением.
[Login VR-39]
[Identify controclass="underline" ]
Он приложил большой палец к папиллятору, и спустя долю секунды экран раскрылся рабочим десктопом оперативника. Но сделать Коршунович ничего не успел: снова зазвонил мобильник.
— Слушаю!
Коршунович выслушал сообщение с оцепеневшим лицом.
На окраине Истанбула только что нашли труп Мадхуза Сарапи-Онад. Человека из записной книжки Леонида Дегтярева.
Чудовищные и необъяснимые пока события стремительно набирали темп.
— Газеты доставили? — спросил Варга, едва проснулся. Стюард сдержанно кивнул головой в сторону журнального столика — там лежала пухлая стопка разнообразнейших изданий.
Последние дни Варга жадно штудировал газеты. И солидные, и скандальные, и откровенно желтые-бульварные.
Что-то он выискивал в газетах. И в первую очередь просматривал криминальную хронику. Впрочем, в последних газетах разделы криминальной хроники были жиденькие и тусклые, зато на первых страницах аршинными буквами пестрели заголовки: «Двойное убийство в Берлине», «Кровавый маньяк на свободе». Ну и прочие страсти для жвачного обывателя.
Вот и сегодня Варга едва умылся-побрился, потребовал кофе и уселся за рабочий стол. Кондиционеры пели на самом пределе слышимости, и шелест газетных страниц вплетался в этот едва ощутимый гул.
Лаборатория «Чирс» стояла в пустыне, у самого подножия Копет-Дагской гряды. Двадцать километров до Ашгабата, три — до Верхнего Багира, два — до Нижнего и один — до крошечного, приткнувшегося к раздолбанной трассе поселка Янбаш. Шесть полусферических куполов, длинная прямоугольная коробка транспортных ангаров и два трехэтажных жилых домика, напичканных бытовыми селектоидами и электронномеханической техникой. Квадратный километр, обнесенный густой системой из колючей проволоки и теоретически непреодолимой стеной мономорфного заграждения. Через проволоку пропущен ток, напряжение такое, что дурни удоды обращаются в пепел, едва садятся на нее. Стена-мономорф состоит в основном из колючек и крошечных бурых листиков. Колючки отравлены. Органический яд, кураре по сравнению с ним — мороженое со сливками. Местные жители убеждены, что сие — не что иное, как биотехническая база Европейского Союза. Европейский Союз убежден, что это биотехническая база Америки. Африка считает, что на самом деле тут гнездятся русские. Мнение Индии, Сибири, Японокитая, Турана и Сахарского Халифата однозначно не установлено, да и не имеет их мнение особого значения — пусть думают, что хотят, лишь бы не вмешивались.