- Ты совсем обленилась, девочка, - говорит Наталья. - Хозяин избаловал тебя. Сегодня вылижешь гостевые комнаты.
Я послушно киваю, и это еще больше злит мою начальницу.
- Потом намоешь окна, - говорит она.
Я немного удивлена. Уже весна, но еще морозит, вроде рано браться за окна, но я снова киваю. Если надо, значит, сделаю.
- Как же ты меня бесишь! - вдруг орет женщина, и я оторопело моргаю. - Зачем он только притащил тебя сюда? От тебя никакого прока, грязнуля!
Слезы невольно выступают на глаза, мне обидно. Работаю я на совесть, за собой слежу всегда.
- Грязнуля и неряха, - продолжает Наталья, но теперь она улыбается, явно получая удовольствие от моего унижения. - Ты годишься только, чтобы на трассе стоять, дешевка.
- Наталья Викторовна, что вы такое говорите? - потрясенно выдыхаю я.
- Ни кожи, ни рожи, а строишь из себя недотрогу. Знаю я таких недотрог. Цену себе набиваешь? Я таких, как ты, насквозь вижу, - вдруг кричит она. - Нравятся хозяйские подарочки? Что еще надеешься с него вытянуть?
Мне становится плохо от таких обвинений. Это ведь ложь! Я ничего у него не прошу, ничего! Я пытаюсь отказываться, когда хозяин что-то дарит мне, но стоит ему нахмурить брови, и я безропотно принимаю то какое-нибудь украшение, то духи, то безделушку, которая стоит, наверное, очень дорого, потому что хозяин дешевых подарков не делает. Я просто боюсь его, до дрожи боюсь!
- Дешевая девка! - кидает мне в лицо очередное обвинение Наталья.
- Жаба душит, Наташка? - насмешливый голос прерывает монолог моей начальницы.
- Что? - она резко оборачивается и зло смотрит на Кристину.
Я первый раз вижу Кристину в хозяйственной части дома. На ней легкий халатик, который сполз с одного точенного плеча, на ногах шлепки на каблучках. В руках Кристина держит фужер с вином. Она отпивает немного и подходит к нам ближе.
- Что ты взъелась на бедную девочку? Разве она виновата, что наш великий и ужасный ум потерял? - хозяйка с интересом рассматривает меня.
- Он становится слабым, - шипит Наталья. - Вы знаете, как это может быть опасно.
- Ты считаешь его слабым? - Кристина поднимает голову и заразительно хохочет. - Оставь девочку в покое. Она не несет ответственности за его безумие.
- Только она и несет, - снова выкрикивает моя начальница. - И я не понимаю, чего он тянет.
- Это любовь, Наташа, - насмешливо говорит хозяйка, чуть наклонившись вперед. - Ты ведь знаешь, что это такое.
Наталья стремительно бледнеет и сжимает кулаки, а хозяйка снова заливается веселым смехом.
- Мы обе знаем, да? - она подмигивает Наталье.
- Если бы я могла родить ему чистых детей, я бы...- Наталья осекается и смотрит на меня.
- То, что я могу это сделать, не добавило мне лучших минут, когда он притащил в дом тебя, - ярость проскакивает в голосе Кристины. - Смирись, теперь у него новая игрушка. Хотя нет, это гораздо больше. Так что, просто давись от зависти, но по тихому. А девчонку не трогай! - теперь отлично видно, что хозяйка зла.
Обе женщины меряются какое-то время взглядами, а я чувствую себя полной дурой, потому что ничего не понимаю в этом разговоре. Я с удивлением смотрю на молодую и красивую Кристину, потом на пожилую увядающую Наталью и не могу постичь смысла слов: "Если бы я могла родить..." и "То, что я могу это сделать, не добавило мне лучших минут, когда он притащил в дом тебя". Такое ощущение, что они соперницы, но как Наталья может быть соперницей Кристине? Наталья даже старше Эдуарда. Я ничего не понимаю.
Пока меня раздирает от этих мыслей, хозяйка поворачивается ко мне и берет за руку. Управляющая тут же вскидывается.
- Эля пойдет со мной, - говорит Кристина, - мы с ней поболтаем, как девочка с девочкой.
- Он будет в ярости, - угрожающе шипит Наталья.
- Обожаю твою собачью преданность, - смеется моя хозяйка и тянет меня за собой.
Я послушно иду за ней, потому что оставаться с Натальей совсем не хочу. И вообще, первый раз появляется желание пожаловаться Эдуарду. Меня все еще душит обида за несправедливые обвинения. Кристина ведет меня в свои комнаты. Ее пальцы на мгновение сильно сжимаются, делая больно, но она тут же расслабляет руку и подмигивает мне.
- Почему ты молчала? - спрашивает она, когда мы заходим в ее спальню.
Я не знаю, что ей ответить, и потому снова молчу.
- Нельзя быть такой безответной овцой, Эля, - моя хозяйка садится на кровать, вынуждая меня сесть рядом. - Нужно уметь драться, понимаешь? Ты должна показать зубы, иначе каждая шавка будет считать себя в праве тявкать на тебя.
- Я не люблю ругаться,- не хотя произношу я.
- А не надо любить, надо уметь, - усмехается Кристина. - Хочешь вина?
- Я не пью, - я качаю головой и пытаюсь встать.
- А я и не предлагаю пить, просто один бокальчик, - улыбается Кристина. - Составь мне компанию.
Мне совсем не хочется пить, и я помню, как она целовала меня, потому находить ся наедине с ней мне тоже не хочется. Но как уйти, чтобы не обидеть хозяйку, я не знаю. Кристина встает, очень грациозно, и я в душе завидую ее пластике. Моя хозяйка наливает второй фужер и подносит мне. Я беру, но пить не собираюсь.
- За все хорошее, - подмигивает она и ждет.
Вздохнув, я все-таки подношу фужер к губам и немного отпиваю. Вино очень приятное. Я делаю еще один глоток, и хозяйка слегка надавливает на хрустальный кружок в окончании тонкой ножки, вынуждая меня допить все до капли. Потом забирает уже пустой фужер, ставит на столик и возвращается ко мне. Садится рядом и молча смотрит. Я невольно краснею, а потом жар разливается по телу. Кристина смеется.
- Коварное вино, очень коварное.
Я изумленно смотрю на свою хозяйку и начинаю неожиданно улыбаться.
- У тебя такая светлая улыбка, - голос Кристины становится хрипловатым. - Улыбайся для меня, Эля, улыбайся, чистый ангелок. - затем берет меня за руки и прижимает их к своему лицу. - Мне так одиноко, Эля, согрей меня.
Я не понимаю, что она хочет от меня, я совсем ничего не понимаю, но то, что она делает, мне не нравится и в то же время... Я тоже так одинока, а от Кристины идет волна тепла, которую я так явно чувствую. Она несчастна, как я несчастна, это вдруг становится так ясно. Мне ее жалко, и я обнимаю свою хозяйку. Глажу ее волосы, шепчу что-то.
- Мой ангел, - выдыхает Кристина, и ее губы накрывают мои.
Я пытаюсь вырваться, но хватка моей хозяйки оказывается железной. Я умоляю ее отпустить меня, но она продолжает покрывать мое лицо поцелуями. Ее руки так нескромно скользят по моему телу. И вдруг раздается вой, он наполнен яростью...
... Далекий вой ворвался в мой сон, и я вскочила раньше, чем поняла, что это уже не сон. Я знаю голос ЭТОГО волка, я так хорошо его знаю. Дима тоже проснулся и сорвался с постели. Он выглянул в окно, потом поглядел на меня и поманил к себе. Я с готовностью нырнула в его объятья, сразу успокоившись.
- Что-то волки развылись нынче, - сказал мой друг.
Я промолчала, потому что мне нечего сказать. Слово- оборотень прозвучит слишком нелепо, а волков здесь быть не может, потому что негде им тут жить. И Дима не может этого не знать. Он выжидающе смотрит на меня, но в который раз молчит и снова оборачивается к окну. Где бы не выл зверь, он еще далеко...
... Вой слышен снова, но уже ближе. Кристина резко оборачивается в сторону окна, издает рык, отчего я впадаю в ступор. Затем решительно опрокидывает меня на кровать и впивается в губы яростным болезненным поцелуем. Ее рука задирает мою юбку и касается того, чего даже мой жених никогда не касался, храня мое целомудрие до свадьбы. Я вскрикиваю и начинаю бешено отбиваться.
- Сука, - раздается гневный крик от двери. - Поганая грязная сука!
Кристина вскакивает с кровати раньше, чем ее муж успевает подойти. Они оба тяжело дышат, глядя с ненавистью друг на друга, и они рычат, совсем по звериному. Я отползаю подальше, нервно оправляясь.
- Я велел к ней не прикасаться, - я совсем не узнаю голос своего хозяина.