– Чисто, – как робот сказал Соколов. За деревьями справа торчали покосившиеся избы, чуток подсвеченные восходящим солнцем – как раз здесь на меня прыгнул непонятный «опоссум». А сейчас – и правда чисто. Вон, парк аттракционов уже рядом, а мы не то что не выстрелили ни разу – даже не дёрнулись. Не прогулка, конечно – всё равно на нервах, но далеко не так, как всегда.
Пост у моста был не такой мощный, как в последний раз, когда я тут был – народу немного и даже почти традиционного Гидростроевского БТРа нет. Расслабились? Может, конечно, и правильно – зверья-то нет, а люди здесь бывают лишь те, что всегда, чужаки забредают редко.
Пока ехали вдоль уже Гидростроевского берега, на меня накатывало странное чувство. Соколов сидел рядом, периодически бросал своё «чисто» и был вообще собран и немногословен – будто и не он рядом со мной. Опять, что ли, к нему «подключился» Бурденко? Не, вряд ли – в прошлый раз, когда такое произошло, в Соколове сменилось абсолютно всё, от выражения лица до пластики тела. Похоже, парня перед поездкой настропалили вести себя внимательно и серьёзно. Ну… вполне может быть, если Бурденко понял, что его колдуны вполне могут не вернуться с выезда с управовской группой – был, что называется, неописуемый случай… А может, у парня флешбэки, как у меня – именно здесь мы не так давно неслись с ним на УАЗике, прикрываясь наспех сделанной дымзавесой.
Темнота понемногу уходила, сменяясь серой утренней осенней хмарью.
Пройдя Гидростроевский КПП, свернули на Маяковского – именно туда, к южным воротам бывшего завода, где обычно встречаем топливные колонны. Вот те на… Неужто мы и правда за топливом?
Не, что-то не то. Тормознули перед воротами, «буханка» Каращука выехала вперёд, безопасник, высунувшись в окно, о чём-то переговорил с охранником у входа – почти сразу металлическая ржавая створка ворот с дребезжанием поехала в сторону, открывая проезд, а в наш УАЗ, бесцеремонно подвинув меня, влез другой Гидростроевский охранник, поздоровался коротким кивком.
– Давайте прямо, я потом покажу, куда.
Тут мне бывать ещё не приходилось. Завод, конечно, давно уже не завод, ничего из «довоенного» не производит, но материальная база осталась, не всё ещё растащено. Наша колонна ехала меж пыльных старых цехов, под хитросплетениями каких-то трубопроводов, мимо уходящих ввысь ржавоватых труб, некоторые из которых хило дымили… Везде горы наваленного хлама, от металлических листов до обрезков труб, откуда-то слышны удары молота, свист пара, где-то далеко визжит то ли болгарка, то ли наждак…
Вывернули за очередной угол, впереди открылся большой грязный двор, и я почувствовал, как челюсть сама собой тянется вниз.
Твою ж мать.
Глава 4. 15 октября, воскресенье, утро
– Офигеть, – только и сказал Соколов.
Зрелище и правда было нестандартным. Наверное, тут уж лет двадцать не видели подобного.
Сначала я почему-то увидел БТР. Ту самую потёртую «шестидесятку» со стилизованным трезубцем на борту, которая обычно дежурила у моста. И только потом мозг стал воспринимать остальное.
БТР стоял на железнодорожной платформе, обваренной по бокам железом для увеличения ширины – одной из трёх, сцепленных одна за другой. Взгляд, ошарашенный увиденным, воспринимал всё новые детали.
Железнодорожная ветка, даже несколько – видимо, ответвление, которое вело с основной железнодорожной линии на завод. Ну правильно, они ж получали сырьё в своё время – видимо, его так и подвозили. Платформа, заваленная мешками, скорее всего с песком – целый капонир выстроен. Полувагон с пробитыми щелями-бойницами, обшитый металлическими листами – скорее всего теми самыми, с колдовским противопульным усилением. Потёртый зелёный пассажирский вагон, вроде того, в каком мы с Машей пережидали дождь – тоже обшитый металлом по низу.
И в центре этого великолепия – паровоз. Настоящий, серо-потасканный, грязный от потёков масла и копоти, с мутными стёклами кабины, но на вид абсолютно рабочий, вяло подымливающий из трубы и окутанный клубами уютного белого пара.
– Твою ж мать, – не выдержал я, на этот раз уже вслух.
Кажется, только мы с Соколовым так и остались сидеть в УАЗике – остальные уже разбрелись, видимо, другие присутствующие – ну, кроме наших колдунов – прекрасно знали, зачем мы здесь.