Ничего не сработало.
И я ненавидел тот покой, который ощущал в его присутствии. Облегчение, чертово зеленое облегчение, охватившее всего меня, как будто у меня вообще когда-нибудь был шанс противиться ему. Я изо всех сил цеплялся за свой гнев.
Джо оставался там, пока я не уснул.
Проснулся я, когда утренний солнечный свет уже просачивался сквозь окна.
Мне было тепло, хотя дико затекла шея.
Я открыл глаза. По-прежнему сидя, прислонившись к двери. Спина ужасно болела.
Два волка спали, положив головы мне на бедра. Оба как по команде открыли глаза, словно только и ждали, когда я проснусь.
Третий волк свернулся калачиком рядом со мной, подергивая лапами во сне.
Элизабет. Марк.
Робби.
Здесь же были и другие.
Джесси тихо посапывала, обхватив руками мою ногу.
Таннер, Рико и Крис растянулись вокруг меня, каждый из них так или иначе касался меня рукой. Моей ноги. Руки. Живота.
Больше никого не было.
Джо уже не сидел по ту сторону двери.
Я не слышал, как он ушел.
Не слышал, как пришли остальные.
Марк вновь закрыл глаза, дыша глубоко и медленно.
Но Элизабет смотрела на меня.
Я провел пальцами по ее ушам.
Она тут же навострила их в мою сторону, тихо пыхтя.
— Понятия не имею, что делать, — тихо признался я, чтобы не разбудить остальных.
Она моргнула.
— Я злюсь. И не знаю, как это пересилить.
Элизабет чихнула.
— Фу, гадость, — заметил я.
Она уткнулась носом в мою руку.
— Бедная, — погладил я ее меж глаз.
Она фыркнула.
— Ты здесь. Со мной.
Элизабет посмотрела на меня, словно удивляясь, как я мог сказать нечто настолько глупое, еще и так шокировано. И, вероятно, именно так оно и было. За эти долгие годы я привык распознавать выражение лиц волков.
— А должна быть с ними.
Она нежно прикусила мою руку зубами, покачав головой.
Удалось добиться от нее лишь: «СтаяСынЛюбовь».
И я знал, что она делает. Она, как и остальные, показывала мне свою преданность и верность. Благодаря этому сложившаяся ситуация казалась немного лучше. И вместе с тем в разы хуже.
Мне не хотелось этого. Такого разделения. Но пока я чувствовал себя подобным образом, пока позволял своему гневу выходить из-под контроля, моя стая будет страдать. Томас учил меня, что стая — это продолжение Альфы, и что бы он ни испытывал, они будут чувствовать то же самое. Тем более, когда дело касалось особо сильных эмоций.
А сейчас я испытывал исключительно сильные эмоции.
Элизабет снова закрыла глаза и вздохнула, положив голову мне на ногу.
Вскоре она вновь уснула.
А я еще долго сидел там, не двигаясь, в окружении своей стаи.
ГЛАВА 27
КАК ВОЛК/ОНИ ИСТЕКАЛИ ЗДЕСЬ КРОВЬЮ
— Выглядит неплохо, — произнес Гордо, стоя в дверях офиса.
Я застыл, потому что не слышал, как он вошел. Прошло уже три дня с тех пор, как они вернулись, и я изо всех сил старался избегать, избегать и еще раз избегать их, по крайней мере, пока не приведу свои мысли в порядок. Я жил в старом доме, а Джо с остальными — в главном. Элизабет и Марк метались между нами, но когда наступала ночь, мы ночевали в разных домах.
Я не знал, чего ждать в полнолуние, до которого оставалось всего несколько дней.
Хотелось верить, к тому времени я уже приму решение, как быть и что делать дальше.
Либо же вытащу голову из задницы.
Что, в принципе, одно и то же.
Робби сделал звонок, чтобы сообщить Альфе Хьюз о возвращении Джо и остальных. У нее, само собой, имелись вопросы, на которые Робби ответить не мог. Он практически не разговаривал с Джо, если не считать их стычки у дома в первый же день. Большую часть времени Робби проводил со мной, в старом доме. Другие члены стаи, как обычно, приходили и уходили. Они испытывали тягу ко мне, но не настолько сильно, как волки. И если люди в нашей стае как правило уходили все разом, то со мной по обыкновению оставался один или два волка.
Но я не разговаривал с ними, даже не видел их толком, разве что мельком. Однажды, возвращаясь из автомастерской, я столкнулся с Картером нос к носу возле старого дома, и единственное, о чем оказался в состоянии думать в тот момент, — кроме его суровой внешности, — как он смеялся, когда Джо выяснил, что его старший брат успел поцеловать меня первым. То, как они потом умчались в лес. Как Келли с присущей ему иронией назвал меня «папой».
Тогда все казалось таким простым.
Картер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я лишь приветственно кивнул и обошел его. Думал, он попытается остановить меня, однако Картер этого не сделал, хотя я чувствовал, как он смотрел мне вслед, пока я не вошел в дом, закрыв за собой дверь.