К тому моменту, как Джо закончил, его лицо стало мокрым. Он наполовину обратился, почти полностью потеряв себя из-за проступившего наружу волка. Я не знал, насколько силен его самоконтроль, учитывая, что видел, как он перекидывается всего раз, в ночь полнолуния.
И дело было не в том, что я не доверял ему, во всяком случае, в этом отношении. Джо никогда бы не причинил мне вреда, по крайней мере, физически.
Просто больше не хотелось с этим бороться. Не хотелось бороться с ним.
Я шагнул к нему.
Его глаза снова вспыхнули.
— Не надо, — попытался остановить меня он. — Ты не можешь. Окс, я теряю себя.
— Не потеряешь, — ответил я.
— Ты не можешь быть в этом уверен, — взмолился Джо. — Все уже не так как раньше. Я больше не в силах отыскать путь назад, потому что все уже не так как раньше.
И я знал это. Мы оба знали. Возможно, увидев нас сейчас, кто-нибудь удивился бы, как мы до такого докатились. После всего, через что прошли. После всего, что оба сделали. Он ушел. Я остался. И, хотел того или нет, но занял его место. Потом довольно долго злился на него. Он же все это время злился на самого себя.
Впрочем, это уже не имело никакого значения. Может быть, я передумаю, и скоро, но прямо сейчас я просто ни секунды больше не мог вынести невозможность прикоснуться к нему.
— Нет, — повторял он, — нет, нет, нет, ты не можешь…
Я подошел к Джо вплотную.
Он прижался спиной к двери.
Наши колени соприкоснулись.
Мои руки дотронулись до его рук.
После стольких лет это казалось таким потрясающим ощущением.
Джо зарычал на меня, больше по-волчьи, чем по-человечески, а я взял его лицо в ладони — лицо наполовину обратившегося в волка человека — белая шерсть то появлялась, то исчезала, словно он застрял в этом пограничном состоянии. Как только мои пальцы коснулись его кожи, Джо вздрогнул от прикосновения, и на мгновение показалось, что этого будет недостаточно. Слишком многое стояло между нами, чтобы дать Джо вновь отыскать путь назад.
Потому что теперь я окончательно понял, чего ему стоил его выбор. Несмотря на то, что Джо был Альфой, и с ним рядом оставались его братья и Гордо, помогая сохранить здравый рассудок, при всем при этом он все равно практически превратился в Омегу, разорвав узы, чтобы раствориться в своем волке. Джо не мог сосредоточиться на мне, потому что из-за меня продолжал цепляться за свою человечность. Он отказался от этого в пользу волка. Став хищником. Охотником.
Не могло же все это быть напрасно.
Эти последние три года не могли пройти впустую.
И они не прошли.
Потому что вот он я. Широко расправив плечи, уверенно стою на ногах, хотя порой мне и хотелось рассыпаться в прах.
Мой отец предупреждал, что люди станут дерьмово ко мне относиться, и это будет больно ранить.
Мой отец был лжецом.
Дерьмовым оказалось почти все.
Но я все равно выстоял, черт возьми.
— Эй, Джо, — произнес я.
И он взглянул на меня огненно-красными глазами, кожа на его лице пошла рябью, возвращая человеческий облик.
— Окс… — выдохнул он.
Однажды мама повела меня в церковь. После того, как отец бросил нас.
Она думала, что, возможно, нам обоим не помешает немного милости Иисуса.
Джо произнес мое имя так, как проповедник говорил о Боге.
Благоговейно, с трепетом. Страхом и обожанием.
Я не знал, как с этим быть.
Не знал, заслуживаю ли такого.
Поэтому сделал единственное, что пришло мне в голову.
Я поцеловал Джо Беннета. Прямо там. В старом доме.
И в тот момент казалось, что все снова хорошо.
Все было как раньше.
Правда, не совсем так же.
Мы лежали бок о бок в моей старой кровати, лицом друг к другу.
Хотя больше не помещались в ней, как когда-то.
Я не сильно изменился. Может, разве что, стал немного шире, но не более того.
А вот Джо.
Джо стал другим.
Теперь он занимал гораздо больше места.
Было немного тесновато. Но мы поместились.
Одна из его ног оказалась зажата между моими. Я удерживал его на месте.
Мы лежали на одной подушке. Я сказал себе, это потому, что иначе Джо свалился бы с кровати. Но в действительности же мне просто хотелось, чтобы он находился как можно ближе.