— Я не хотел… — Я умолк, не зная, как закончить мысль.
— Что ты имеешь в виду под стаей?
— Семью, — уверенно ответил я.
Томас улыбнулся.
— Да, Окс. Ты — часть моей стаи.
На следующий день Картер и Келли не появились в школе. Я волновался. Обычно они заезжали за мной, но тем утром так и не появились, и я чуть не опоздал. Мама подбросила меня.
— Уверена, все в порядке, — успокоила Джесси, сжимая мою руку, пока мы сидели на обеде. Я изо всех сил старался улыбаться ей. А она говорила о том, как ей понравился Грин-Крик, гораздо сильнее, чем она думала. О том, что уже не может дождаться лета. О том, как скучает по маме. Джесси размышляла, сколько еще ей будет больно, и я ответил, что не знаю, хотя хотелось сказать, что, вероятно, боль будет с ней всегда.
Джесси поцеловала меня в щеку перед тем, как я ушел на работу.
Парни в мастерской подкалывали меня. Крис сказал, что Джесси вернулась домой прошлым вечером вся окрыленная и в полном восторге.
— Окс такой замечательный! — пропищал он. — Его глаза, улыбка, смех. Божечки!
Я неистово покраснел и попытался сосредоточиться на замене масла.
— Гляньте-ка на него! — ликующе крикнул Рико. — Он похож на помидор!
— Наш драгоценный малыш взрослеет, — выдохнул Таннер.
— Где Гордо?
В кабинете было темно.
— Взял выходной, — сказал Рико. — Хотел уладить какие-то дела.
— Что за дела? — я не помнил, чтобы Гордо что-то говорил. Он никогда не брал выходные по понедельникам.
— Не забивай этим головушку, — ответил Таннер. — Лучше думай о том, как произвести впечатление на свою девушку.
— Она не моя девушка!
— Ага, — сказал Крис. — Попробуй сказать это ей.
Джо не ждал меня на грунтовой дороге. В доме в конце переулка не горел свет, словно там никого не было. Я подумывал, не постучать ли в дверь, но вместо этого пошел к себе. В моей комнате на полке сидел каменный волк. Я взял его в руку и понял, что Томас так и не ответил на мои вопросы о плохом человеке, который причинил боль Джо. Был ли он все еще жив.
На следующее утро у моего дома просигналила машина. Картер и Келли ждали меня. Я нервничал.
— Привет, Окс, — поприветствовали они, когда я сел на переднее сидение. Келли сел позади меня.
— Привет, — я сжал руки в кулаки.
— С ним все хорошо, — сказал Картер, когда мы выехали на дорогу.
Я выдохнул.
— Уверен?
— С ним все будет хорошо.
— Мы позаботимся об этом, — пообещал Келли.
— Ваш отец сказал, что я — часть вашей стаи, — произнес я, хотелось убедиться, что они думали также.
Картер неожиданно ударил по тормозам. Ремень безопасности натянулся на моей груди. Келли обхватил меня, крепко прижимая к сидению. Картер наклонился и потерся лбом о мое плечо.
— Конечно, ты — часть нашей стаи, — сказал он, а Келли проурчал в знак согласия, крепче сжимая руки.
После этого мы почти не разговаривали, и это было нормально.
Картер смеялся над чем-то, что сказала Джесси. Даже Келли улыбнулся. Я был как в тумане.
Гордо находился в автомастерской. В тот момент, когда я вошел в дверь, он тут же появился передо мной.
Выглядел Гордо бледным, с мешками под глазами. Даже татуировки на руках казались поблекшими.
— Ты в порядке? — спросил я.
Гордо кивнул.
— Да. А ты? — В его голосе звучала боль.
— Тебя вчера не было.
— Да.
— Может, стоит пойти домой, дружище? Неважно выглядишь.
— Теперь мне лучше, — сказал он и обнял меня.
Мы редко обнимались, поэтому я удивился. Но все равно обнял его в ответ, потому что это же был Гордо. Я вложил в свои объятия все что мог, потому что так же нуждался в них.
— Я достану тебе телефон, — пробормотал он. — Мобильник. Меня бесит, что у тебя его нет. Не мог даже позвонить тебе.
— Эй, нет. Тебе не нужно…
— Заткнись, Окс.
И я заткнулся.
Джо не ждал меня на грунтовой дороге. В доме в конце переулка горел свет. Теперь я был частью стаи, но все равно пошел домой.
Я уснул с каменным волком в руке.
Картер и Келли улыбались, когда я сел в машину на следующее утро. Хотелось расспросить их о тех восьми неделях, что Джо не было, но слова застревали в глотке. Оба коснулись меня. Похлопывая по спине. По груди.
Это должно было быть ясно как божий день. Во всяком случае, для меня должно было быть очевидно, кем они являлись, но тогда я не искал невообразимое, погребенное под обыденностью.