— О, Джо, — выдохнул я.
Не раздумывая, потянулся между ними и поднял его на руки. Беннеты ни слова не сказали. Не попытались остановить меня. Лицо Томаса было напряжено от беспокойства. Элизабет плакала, по ее щекам стекали огромные слезы, они разрывали мне сердце.
На мгновение Джо напрягся в моих руках, а затем схватился за меня так, словно от этого зависела его жизнь, обвил ногами мою талию, притянул руками за затылок.
Томас и Элизабет встали с кровати. Коснулись моей руки, а Томас прошептал, что они сообщат маме, где я. И ушли, закрыв за собой дверь.
С Джо на руках я сел на пол у кровати, откинувшись спиной на матрас и прижал его к своей груди.
— У меня был плохой сон, — наконец сказал он.
— Я знаю, — ответил я.
— Всегда одно и то же. В большинстве случаев. Он приходит и забирает меня, а после этого делает… разные вещи.
Хотелось закричать от ужаса, но я сдержался и произнес лишь:
— Я здесь.
— Иногда он забирает маму. Или папу, — продолжал Джо.
Я запустил руку в его волосы.
— В этот раз он забрал тебя, и если он может отыскать тебя в моих снах, то сможет найти и в реальной жизни.
— Я буду защищать тебя, — пообещал я, и еще никогда в моих словах не было большей уверенности.
Джо уснул на восходе.
А мне еще долго не спалось.
При каждом следующем кошмаре Джо просил (умолял, кричал) привести меня, и я всегда приходил.
Он дрожал и всхлипывал, с обезумевшими глазами от того, что ему приносили дурные сны. Но потом мои руки оказывались на его спине, рисуя успокаивающие круги, и Джо затихал, пока не оставалось ничего, кроме прерывистого дыхания и влаги на лице.
Тремя неделями позже я узнал их секрет.
ГЛАВА 8
ЛУНА
— Окс.
— Уйди.
— Окс, просыпайся, мать твою!
Я открыл глаза. За окном все еще была ночь, единственный свет исходил от полной луны высоко в небе.
В комнате находился еще кто-то, и он тряс меня.
— Какого хрена? — пробормотал я.
— Одевайся.
— Гордо? Что за чертовщина…
Он отступил, сузив глаза.
— Ты должен пойти со мной.
У меня сердце в пятки ушло.
— Мама…
— Она в порядке, Окс. Она спит и ничего не слышит. Твоя мама в безопасности.
Я надел рубашку и шорты-карго, пока Гордо ждал меня у двери моей спальни. Затем последовал за ним по коридору к лестнице. Дверь маминой комнаты была приоткрыта, и я увидел, что она и правда спит. Гордо потянул меня за руку.
Он дождался, пока мы выйдем на улицу прежде чем заговорить. Ночь была теплой. Все звуки казались слишком громкими.
— Существуют вещи, — начал он, я слышал его сквозь пелену сна и не мог разобрать слов. — Вещи, которые ты увидишь сегодня. Вещи, которые тебе не приходилось видеть прежде. Мне нужно, чтобы ты доверял мне. Я не позволю причинить тебе боль. Не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты в безопасности, Окс. Мне нужно, чтобы ты это запомнил.
— Гордо, что происходит?
Его голос дрогнул, когда он продолжил:
— Я не хотел, чтобы ты узнал все так. Думал, у нас будет больше времени. Если бы ты вообще когда-нибудь узнал об этом.
— Узнал о чем?!
Из глубины леса раздался вой, пробирая меня до мозга костей. Это была песня, которую я слышал ранее, но она была печальной.
— Твою мать, — пробормотал Гордо. — Нам следует поторопиться.
В доме в конце переулка было темно.
Над головой сияла полная белая луна.
И звезды. Миллиарды звезд. Так много. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким маленьким.
Быстрым шагом мы вошли в лес.
Я вполуха слушал Гордо, пытаясь не споткнуться о корни деревьев и пни. Он бормотал слова, звуки и слоги, которые затихали, прежде чем им удавалось объединиться в нечто большее. Гордо нервничал, был напуган, и это сказывалось на его речи.
А затем вдруг тьма рассеялась. Стало светлее, чем при свете луны.
— Вроде как. Ты увидишь. Вещи.
— Гордо? — перебил я.
— Что?
— Твои татуировки сияют.
Они светились. Этот ворон. Эти линии. Все эти спирали и узоры. Они мерцали и двигались, словно живые, вверх и вниз по обеим его рукам.
— Да. И это одна из таких вещей.
— Ладно, — вымолвил я.
— Я — ведьмак, — признался Гордо.
— Ты волшебник, Гарри, — ляпнул я, потому что был уверен, все происходящее — просто сон.
Гордо рассмеялся, но прозвучало так, будто он подавился.
Я отвлекся и зацепился голенью за что-то твердое. Вспышка боли показалась яркой и острой, туман в сознании слегка рассеялся. Только тогда я понял, что до этого никогда прежде не испытывал боли во сне и что читал где-то, что такое в принципе невозможно.