— Это, — сказал я, когда увидел, что там. — Это…
Это было милостью. Это было благодатью. Это было красотой. Мне казалось, что я снова могу дышать. Будто обрел свое место в мире, о котором раньше и не мечтал.
Расшитая. Красным. Белым. Синим. Три идеально простроченные буквы.
«Окс» красовалось на униформе.
Будто я был важен. Словно я что-то значил. Как будто я имел значение.
Мужчины не плачут. Этому учил меня папа. Мужчины не плачут, потому что у них нет на это времени.
Видимо, я еще не стал мужчиной, потому что заплакал. Склонив голову, я плакал.
Рико тронул меня за плечо.
Таннер погладил по голове.
Крис легонько коснулся носком рабочего ботинка моей ноги.
Они окружили меня. Возвышались надо мной. Прятали от мира, чтоб никто не мог увидеть мои слезы.
А Гордо прижался своим лбом к моему и сказал:
— Теперь ты один из нас.
Что-то расцвело во мне, в душе стало так тепло. Словно солнце взорвалось в груди, и я почувствовал себя живее чем когда-либо.
Затем они помогли мне надеть рубашку. Она сидела идеально.
Той зимой у нас с Гордо случился перекур.
— Можно мне одну?
Он пожал плечами.
— Только маме не говори.
Гордо открыл пачку и достал сигарету для меня. Поднес зажигалку, прикрывая пламя от ветра. Я зажал сигарету губами и прикурил. Затянулся. Сигарета начала тлеть. Я закашлялся. Глаза заслезились, а дым повалил из носа и рта.
Вторая затяжка далась легче.
Ребята засмеялись. Я подумал, может, это потому, что мы друзья.
Иногда казалось, что мне все снится, но потом я понимал, что уже проснулся.
Различать сон и явь становилось все труднее.
Гордо заставил меня бросить курить через четыре месяца. Объяснив, что это для моего же блага.
Я ответил, это скорее, чтобы я больше не стрелял у него сигареты.
Он дал мне подзатыльник и велел возвращаться к работе.
После этого я больше не курил.
Но все мы по-прежнему оставались друзьями.
Однажды я спросил Гордо о татуировках.
Образы. Узоры. Будто у них был какой-то смысл. Разноцветные странные символы казались мне смутно знакомыми. Словно ответ вертелся на кончике языка. Я знал, что они полностью покрывают его руки, но не знал, где они заканчивались.
— У всех есть прошлое, Окс, — произнес он.
— На них — твое прошлое?
Гордо отвернулся.
— Что-то вроде того.
Интересно, смогу ли и я тоже когда-нибудь запечатлеть свое прошлое на коже цветными узорами и символами.
В мой шестнадцатый день рождения произошли сразу две вещи.
Автомастерская «У Гордо» официально наняла меня на работу. У меня появилась визитная карточка и все такое. Я заполнил налоговые декларации, Гордо помог мне, потому что я в них ничего не понимал. На этот раз я не плакал. Ребята хлопали меня по спине и шутили о том, что наконец не работают в мастерской, эксплуатирующей детский труд. Гордо дал мне набор ключей от мастерской и нанес на лицо боевой раскрас какой-то смазкой. Я лишь улыбнулся в ответ и подумал, что никогда не видел его таким счастливым.
В тот день, возвращаясь домой, я сказал себе, что теперь я мужчина.
И тогда произошло следующее.
Пустующий дом в конце переулка больше не был пустым, там, на грунтовой дороге в лесу, стоял мальчик.
ГЛАВА 3
ТОРНАДО/МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ
Я шел по дороге домой.
Было тепло, поэтому я снял рабочую рубаху, оставшись в белой майке. Легкий ветерок обдувал кожу.
Ключи от автомастерской приятно оттягивали карман. Я вытащил связку, желая получше рассмотреть их. У меня в жизни не было столько ключей. Они дарили ощущение ответственности.
Я спрятал их обратно. Чтобы не дай бог не потерять.
— Эй! — вдруг крикнул кто-то. — Эй, там! Ты! Эй, парень!
Я оглянулся.
На грунтовой дороге, внимательно разглядывая меня, стоял мальчик. Его ноздри трепетали и раздувались. Яркие голубые глаза были широко распахнуты. Я отметил короткие светлые волосы. И загорелую кожу. Практически настолько же загорелую, как и у меня. Он был юн и мал, и я подумал, уж не снится ли мне это.
— Привет, — поздоровался я.
— Кто ты? — спросил он.
— Я — Окс.
— Окс? Окс! Ты чувствуешь этот запах?
Я принюхался. Но не почувствовал ничего, кроме запаха леса.
— Пахнет деревьями, — ответил я.
— Нет, нет, нет, — помотал он головой. — Это что-то иное…
Мальчик сделал пару шагов ко мне, его глаза распахнулись еще шире. А потом он вдруг побежал.