– Это катастрофа, – признал Хварл. – Мы бежим, как трусы.
– Сколько погибло? – спросил Скуннр. – Кто-нибудь знает, насколько плохи у нас дела?
– Плохи, – прямо сказал Огвай Хельмшрот. – В моей роте осталось меньше пятой части от ее состава. У меня тысячи убитых.
– В моей тоже, – добавил Луфвен.
– «Ниддхоггур» погиб, никаких сообщений от «Руссвангума», кроме них еще три капитальных корабля потеряно. Мы племя с разбитым флотом и далеко от земли, – сказал Оки. Его покрытое шрамами лицо было изможденным, а кожа – бледной.
– Вопрос в том, что дальше? – сказал Скуннр.
– Огвай, ты – старший. Что нам делать? – спросил Луфвен.
– Рассеяться или объединиться, – изложил варианты Скуннр. – Вот и весь выбор.
– Если мы рассеемся, то можем выжить. Можем сбежать от изменников. Они прекратят погоню ради крупных целей, – сказал Луфвен.
– Наподобие Великого Сбора Дорна, – добавил Оки. – Мы должны отправиться туда.
– Мы не можем отправиться туда, – возразил Скуннр. – Мы слишком слабы.
– Я не собираюсь убегать, – вставил Хварл.
– Я не имел в виду оставить врага в покое, – пояснил Луфвен. – Мы могли бы изводить их с тыла, убивая слабых и таким образом помогая Дорну.
– Если мы разделимся, то война для нас закончится, – сказал Хварл.
– Если мы объединимся, они принудят нас к бою, а мы не сможем оказать сопротивление, – сказал Оки. – Нас полностью уничтожат.
– Мы и так на краю пропасти, – сказал Хварл. – Русс принял неправильное решение.
Никто не возразил.
– Я предлагаю выйти из боя, как подобает волкам. Не хочу умереть как загнанный фора!
– Я тоже, – согласился Оки. – А кто-то хочет?
Слово взял Огвай.
– Мы объединимся, – сказал он. – Так как представляем большую угрозу для магистра войны в качестве Легиона. Если он последует за нами, ему придется отвлечь больше сил, чтобы прикончить нас. Если он откажется, у нас будут силы, чтобы угрожать его тылам. Меня не интересуют мелкие набеги. – Он посмотрел на остальных. – Вы согласны?
– Да, – отозвался Луфвен. – Согласен.
Хварл кивнул. Другие тоже согласились.
Пока Бьорн наблюдал за ярлами, к нему подошел воин, и к удивлению Однорукого им оказался Гримнр. Глаза хускарла были налиты кровью, а лицо покрылось волдырями от воздействия вакуума, но он был жив и готов к схватке.
– Я говорил тебе, что мы снова увидимся, Бьорн, – сказал Гримнр. Тон хускарла сменился с вызывающего на нейтральный, но Бьорн был слишком циничен, чтобы допустить, будто главный телохранитель Русса проникся симпатией к нему.
– Как ты выбрался? – спросил Бьорн.
– Только по воле вюрда, – ответил Гримнр, почесав покрасневшую от лопнувших капилляров щеку. – Это был тяжелый бой. Слишком многие из Волчьей гвардии спят на красном снегу. Я должен был умереть с ними. Но не знаю, почему это не случилось. Что делают ярлы?
– Решают, куда мы отправимся умирать, – сказал Бьорн.
К этому времени ярлы включили картолит и быстро переходили от одной звездной системы к другой, коротко обсуждая и отвергая их. У каждой имелись свои недостатки, большинство были смертоносными для ослабленного Легиона.
– Что на счет этой? – предложил Хельмшрот и указал грязной перчаткой на картолит. – Выглядит пригодной для обороны, находится в стороне, но не слишком далеко. Это безопасная гавань. Мы можем собрать флот и дать там бой, если придется. Если выживем, то будем находиться в хорошей позиции, чтобы угрожать Бета-Гармону, и эта система близка к варп-маршрутам на Терру.
– Мне подходит, как и любая другая, – сказал Хварл.
Меченый Оки кивнул.
– Значит, Ярант, – подытожил Хельмшрот.
Дюжина представителей Темного Механикума работали над поврежденным доспехом Гора. Он отказался его снимать, и чтобы починить броню вызвали самых храбрых и честолюбивых марсианских оружейников флота. Они были достаточно разумными, чтобы хранить молчание, обсуждая повреждения механизмов доспеха при помощи информационных импульсов.
Гор стоял, опираясь обеими руками на раму. Его кисти дергались от раздражения. Вокруг суетились адепты, обследуя его своими инструментами. Но как крокодилы древней Терры позволяли маленьким птичкам чистить их зубы, так и Гор терпел их присутствие.
Магистра войны окружала темнота. Свет в арсенале был выключен, за исключением одного красного луча, который освещал переполненное силой тело Гора. Трубы вокруг него выпускали потоки благовонного пара, который был благословением для извращенных духов машин доспеха и противовоспалительным средством для ран.
Излишняя мера предосторожности. Русс нанес Гору глубокую рану, но после Молеха его поразительные силы самовосстановления десятикратно возросли, и рана уже затянулась. Тупая боль в почке и зудящий шрам – все, что напоминало о попытке убийства Руссом.