На пустынной петляющей дороге «мерседес» отстал, что иногда даже беспокоило Зигфрида – не решил ли преследователь вернуться в Марсель и ждать его возвращения. «Ведь при трех свидетелях устранять его опасно или нужно убивать всех. Нет, едет следом, далеко, но едет, видимо, боится упустить или собрался воспользоваться тем, что за городом нет полиции, и это обстоятельство развязывает ему руки. Ведь даже в этой ситуации можно выбрать момент, чтобы пустить мне пулю в лоб. Ладно, его планы – это его планы. А вот и серпантин. Крутые повороты, дорога узкая, с правой стороны почти отвесный крутой обрыв, поросший кустарником, чуть дальше видна гладь Средиземного моря.
Ага, вот отличное место: слева небольшая покатая поляна, заросшая кустарником. Приняв вправо, остановился, быстро переоделся и напялил на голову форменную фуражку. Распахнул все дверцы машины, демонстрируя отсутствие в салоне пассажиров. Открыл капот, быстро подбежал к багажнику и открыл его. Браунинг, поставленный на боевой взвод, в левой руке, обмотан ветошью – это резервный вариант. Главное, не упустить момент. Стоял около минуты. Наконец, послышался шум двигателя, и из-за поворота на небольшой скорости выехал «мерседес». В машине только водитель – отлично. Теперь поворачиваюсь лицом к поляне и машу рукой, мол, гуляйте, гуляйте, господин с дамами, мне еще долго, а сам нагибаюсь вглубь багажника и беру в правую руку молоток. Осталось ждать. Все, машина рядом, проехал мимо. Ну, черт, неудача. Хотя нет, он без скрипа и визга тихо остановил машину, открылась дверца, но хлопка при закрытии нет. Ясно, старается не шуметь. Так, шаги, ближе, ближе, еще ближе… нервы на пределе».
– Послушайте, любезный…
Это были последние слова в жизни Генриха. Реакция таксиста на его обращение вызвала у Генриха ужас, он даже не успел выдернуть руку с пистолетом из широкого кармана пальто, как сильный удар молотка в лоб отправил его на тот свет.
Первым делом Зигфрид оттащил труп к «мерседесу», с трудом усадил его на место водителя и захлопнул дверцу. Быстро обошел с обратной стороны и обыскал одежду своей жертвы. Так, документы: загранпаспорт гражданина Германии Генриха Шольца – это оставим, деньги… сумма приличная, но я не мародер. Все должно выглядеть как несчастный случай. Удостоверение старшего следователя криминальной полиции города Берлина и пистолет были изъяты. Одно дело, когда погиб просто гражданин Германии и другое дело, не просто гражданин, а полицейский, да еще и при оружии, несмотря на то, что в паспорте лежит вкладыш – отпускной билет. В этом случае возникает вопрос, что он здесь делал и почему погиб. Полицейская солидарность существует вне зависимости от межправительственных отношений. Здесь преобладает осознание того, что погиб такой же полицейский, он же жандарм, он же шериф, он же милиционер. Установив, что это полицейский, следователь будет работать в полную силу, а не формально. Это ни к чему. На осмотр содержимого карманов убитого ушло не больше минуты. Когда осмотр был закончен, Зигфрид, на всякий случай, вытер все, к чему прикасался перчаткой, снял автомобиль с ручного тормоза, не заводя двигатель, включил четвертую передачу и вывернул колеса в сторону обрыва. Выйдя из машины, захлопнул дверцу, осмотрелся по сторонам, убедился, что дорога пустынна, и его никто не видел, быстро вернулся к своему автомобилю.
Включив первую передачу, Зигфрид медленно подъехал к «мерседесу». Когда передний бампер такси воткнулся в багажник «мерседеса», стал осторожно толкать впереди стоящую машину. Конечно, было бы легче столкнуть «мерседес», поставив его на нейтральную передачу, но тогда опытный следователь сможет заподозрить неладное. Ну, все, еще немного. Через пару секунд послышался грохот камней и железа, и машина исчезла с поля видимости. Быстро сдав назад, старик, развернул такси и поехал в сторону Марселя.
Проехав до ближайшего поворота, откуда было видно то место, где он сталкивал машину, старик остановил автомобиль. Предварительно сняв с себя одежду таксиста, вышел на дорогу, подошел к обрыву и швырнул в море пистолет Генриха. Удостоверение полицейского сжег, а пепел растер подошвой ботинка. Только после этого решился посмотреть в ту сторону, где, по его предположению, должен лежать разбитый «мерседес». К своему удивлению, машины он не увидел и поначалу даже подумал, что она застряла где-то между валунами выше, но потом понял, что произошло. Посредине почти вертикального обрыва был выступ размером около четырех метров, который стал своеобразным трамплином. «Мерседес» упал прямо в море. «Ну что ж, так даже лучше», – подумал старик и, закурив, присел на большой камень. От нервного напряжения слегка дрожали и руки и ноги, сердце стучало часто, разболелась голова. Старость. Да и сам факт вынужденной ликвидации топтуна был для Зигфрида Функа непривычным делом.