Кате стало жутковато. Она суеверно перевернула лист с эпиграфом и потянулась к сигаретам. Но прикурить ей не удалось: сквозняк задул пламя зажигалки, качнул под потолком лампочку в пластмассовом, засиженном мухами абажуре; а затем в доме погас свет.
Девушка распахнула дверь и выбежала на крыльцо. Дождь лил сплошной стеной. Вокруг — ни огонька: значит, электричество отключили по всей деревне. Что ж, баба Вера предупреждала, что во время гроз это возможно. Воздух был свежим, пахло мокрой сиренью. Над верхушками тополей зажигались и гасли бледные сполохи. Вдруг ослепительно-яркая молния вспыхнула прямо над головой, в саду стало светло, как днем. Беленные известью стволы яблонь скрестили ветви в причудливых арабесках; выложенная кирпичом дорожка у крыльца стала голубой. А прямо у крыльца, освещенный дрожащим сиянием, замер огромный оскаленный волк.
Правда, Катя быстро поняла, что это не оскал, а нечто вроде улыбки или попытки что-то сказать — такое выражение часто бывает у собак, когда они радуются хозяину. Стараясь не делать резких движений, Катя сказала:
— Привет! Мы, кажется, встречались? Что же ты здесь потерял, бедняга? Деревня — не место для волков. Ты, наверное, голодный. Принести тебе поесть?
Угостить волка докторской колбасой было бы даже забавно, однако, Катя не сомневалась, что дикий зверь испугается человеческой речи. К ее удивлению, волк не шелохнулся. Тогда Катя открыла дверь и в шутку пригласила:
— Ну, что же ты? Заходи!
Волк мгновение колебался, а потом решительно вспрыгнул на крыльцо и быстро, словно боясь, что она передумает, прошмыгнул мимо Кати на веранду. Вот так приключение! Улыбаясь, девушка вошла вслед за неожиданным гостем.
Прижавшись всем телом к холодному линолеуму, волк тяжело дышал и, не отрываясь, смотрел на хозяйку дома. По-прежнему стараясь двигаться осторожно, Катя порезала остатки колбасы, положила их на газету. Потом подумала и добавила пару кусков булки.
— Бутерброд с колбасой!
На этот раз волк не ломался. Он встал, подошел к угощению и начал есть — медленно, принюхиваясь к незнакомой еде. Все-таки, наверное, он был очень голодным: иначе, что могло заставить дикого зверя до такой степени довериться человеку? Пока он ел, Катя украдкой рассматривала его.
Живых волков она видела только в питерском зоопарке. Помнится, был там удивительный экземпляр. Все посетители собирались смотреть, как волк обедает: работник подавал ему огромные мослы, а тот хрустел ими, словно пирожными безе. Потом работник чесал зверю спинку, а волк, виляя хвостом, подставлял то один, то другой бок — как собака. А на клетке висела табличка с историей этого зверя: оказывается, он не родился в зоопарке, а был волчонком найден в псковских лесах. И нашел его как раз этот работник. С тех пор волк считал его то ли главой стаи, то ли своим хозяином. А чтобы развеять опасное заблуждение посетителей, вполне способных решить, что волк ручной, на клетку повесили еще и предупреждение: «Животное опасно».
Тот волк выглядел бы жалкой дворняжкой рядом с Катиным ночным гостем. Даже сейчас, насквозь промокший под дождем зверь был по-богатырски красив: широкая грудь, могучая шея в светло-сером пушистом воротнике, умная длинная морда… И желтые глаза, выразительные, как у человека. Даже слишком вырази тельные. Катя озябла, но при волке постеснялась переодеваться и ушла в комнату.
Когда она вернулась, сменив легкий халат на джинсы со свитером, волк уже доел предложенный ужин. Он снова лег, исподлобья глядя на Катю: а теперь не прогонишь? Он слегка дрожал: то ли от холода, то ли — догадалась девушка — от страха. Конечно, ему должно быть очень страшно — заблудиться среди человеческого жилья, когда повсюду полыхают молнии, похожие на ружейные выстрелы…
— Что же мне с тобой делать? — задумчиво произнесла Катя. Движимая жалостью, она подошла ближе. Волк не шелохнулся, не зарычал. Осмелев, девушка присела на корточки и коснулась лобастой головы. Волк вздрогнул, и Катя готова была отдернуть руку. Но зверь неуловимым движением подался вперед. Он словно говорил: мне очень плохо и одиноко, погладь еще. Очень скоро Катя без опаски чесала огромного хищника за ухом, выжимая воду из шерсти, а волк, закрыв глаза, явно наслаждался лаской. И девушка вдруг поняла, что ей тоже спокойнее во время страшной грозы ощущать рядом тепло живого существа.