Однажды, холодным весенним утром Грэм вышла па балкон. В чистой синеве летела лебединая стая, соскучившаяся по родным местам. Грэм плакала, не замечая, что ледяной ветер обжигает ее лицо. И вдруг сквозь слезы она увидела богатую карету, запряженную шестеркой великолепных лошадей. Карета приближалась к их замку. Грэм, остававшаяся за хозяйку, побежала вниз навстречу гостям и с порога увидела, как ее отец подает руку выходящей даме. Незнакомка ступила на булыжник двора и с любопытством огляделась. На ней было роскошное белое платье, отделанное мехом горностая; пепельные волосы покрывала расшитая жемчугом сетка. Женщина была ослепительно красива, но что-то в ее цепком взгляде сразу не понравилось Грэм.
— Это ваша дочь, барон? — спросила гостья, поднося лорнет к глазам. — Очень, очень мила. Но такая дикарка! Почему она не подойдет поприветствовать нас?
— Что с тобой, Грэм? — недовольно окликнул барон застывшую на пороге девушку. — Подойди, поздоровайся. Это Элсеи ниф Хольсет. Точнее, с сегодняшнего утра — ниф Зайт. Моя жена. И для меня очень важно, чтобы вы подружились и полюбили друг друга.
Как во сне, ни жива ни мертва, Грэм подошла к Элсен и почтительно присела, опустив голову. Холодные губы коснулись ее лба.
— Конечно, мы подружимся, — промурлыкал мелодичный голос. — Я и не думала, что у барона ниф Зайта такая взрослая и такая красивая дочь.
Так у Грэм появилась мачеха. Красавица Элсен была вдовой барона ниф Хольсета и первой фрейлиной при дворе королевы Морэф. Светская жизнь снова вернулась в замок ниф Зайтов, но теперь вокруг стола в обеденной зале собирались совсем другие гости. И веселье тоже стало другим. Грэм с ужасом видела, как они бросали охотничьим псам кости прямо на паркет и заливали вином скатерть, вышитую руками Бертан. Они горланили пьяными голосами песни и щипали испуганных служанок. Но не это пугало девушку больше всего. Порой к отцу являлись совсем странные посетители. И по осанке, и по одежде это были знатные гости. Они запирались с отцом и Элсен в кабинете, подолгу что-то обсуждая. А когда Грэм встретилась взглядом с одним из них, то заметила, что зрачки у него вертикальные — как у кошки или змеи.
Она в слезах бросилась к отцу, делясь с ним своими страхами.
— Я не знал, что моя дочь так глупа, — холодно бросил барон. — Вся в мать — такая же трусиха. Вот Элсен…
Оскорбления памяти Бертан Грэм выдержать не могла. Она разрыдалась, упрекая отца в предательстве. На шум явилась Элсен.
— Ваша дочь дурно воспитана, барон, — сморщила она нос. — Это потому, что в доме не было твердой женской руки. Отныне я сама займусь ее воспитанием.
Грэм поселили в запущенном крыле замка. Ей не разрешали видеться с отцом, лишили нарядов и драгоценностей. Слуги, сбивавшиеся с ног, чтобы угодить поной хозяйке, боялись выполнять просьбы опальной падчерицы.
Однажды Элсен велела девушке явиться к ней. Сердце Грэм обливалось кровью — она пришла в покои своей матери… Но новая баронесса ниф Зайт все переделала по-своему, чтобы не осталось и духа прежней хозяйки замка. Кроме Элсен, Грэм увидела в покоях толстого обрюзгшего старика в неряшливом платье. Он то и дело вытирал лоб и красный мясистый мое огромным носовым платком.
— Знакомься, Грэм, — сказала мачеха приторно ласковым тоном. — Это мой кузен Олафт. Он просит твоей руки, и твой отец согласился. Свадьба назначена на следующий понедельник.
Олафт отвратительно улыбнулся, показав нечищеные зубы, и шепнул что-то Элсен на ухо.
С громким плачем Грэм бросилась прочь. Она пыталась искать защиты у отца, но тот даже не захотел иидеть свою дочь. По приказу Элсен слуги едва не за косы притащили Грэм в ее комнату и заперли там. Потом явилась Элсен, держа в руке, затянутой в тугую перчатку, плетку для усмирения строптивых лошадей. Грэм побелела от страха и забилась в угол. Молча, не отводя холодных серых глаз, мачеха хлестнула девушку по плечам. На нежной коже вспухли багровые полосы.
В понедельник, никчемная, ты станешь женой Олафта, — сказала Элсен сквозь зубы, поигрывая плетью. — И плохо тебе придется, если я пожалуюсь отцу на твое непослушание. Запомни: в этом замке ничего твоего нет. Твой отец подписал новые бумаги о наследстве, в которых оставил все мне, своей жене. Если не хочешь стать судомойкой или побирушкой, ты выйдешь замуж за моего кузена. Он хоть и скряга, но не даст тебе умереть с голоду.