Как и ожидалось, крюк со стропами уже спущен на уровень перил, осталось завести его на балкон. Связав все три трупа гроздью, Анчар проверил карабин крюка и дернул трос.
Приподняв противогаз, негромко крикнул: «Ялла!» — и перевалил связку через перила. Сработало: трос натянулся, начал повизгивать тормоз, крюк рывками пополз вниз.
Анчар успокоился: «троица» в надежных руках. Внизу их примут, удивятся, конечно. Это еще мягко сказано. Глаза у них там, внизу полезут на лоб. А что поделаешь? Кто захочет брать ответственность на себя? Решение единственное и верное: трупы в машину, и — ходу, а разбираться потом будут.
В номере при свете фонарика он разобрал пистолет, заменил детали «родными».
А где же мешочек, мешочек для ненужных железок? В этот момент вспыхнул свет, загудел кондиционер и зажужжал на подъем подъемник. А вот и мешочек, со стола свалился. Ну и орут, внизу, будто из мертвых восстали. Подумаешь, — Анчар посмотрел на часы — восемь минут темноты. Сиди себе тихонько, коктейль поцеживай, да коленку барышне поглаживай, делов-то! Снял противогаз и принюхался. Нормально… Включил торшер.
— Ирк, Ириша! Живая? Не спишь? А чего такая белая? Давай, родная, быстренько в душ и подкраситься не забудь. Гуляем! Чего время терять зря.
Пока Ира плескалась в душе, Анчар подобрал в коридоре две стреляные гильзы, мельком глянул на темное пятно крови. Сойдет за пролитое вино. Утром почистят, и следа не останется. Пошарил глазами по подвесному потолку в мелких дырочках. Одна показалась больше остальных. Кто заметит! Ничего, до ремонта доживет.
Вернулся в номер, по дороге в прихожей подобрал еще две гильзы и две пули. Все еще раз посчитал, сложил в пакет с деталями от пистолета и сунул в Ирину сумочку. Быстро сбросил одежду, надел яркую гавайскую рубашку, хотя терпеть ее не мог, и шорты.
Ира осторожно вышла из ванной. Глазищи в пол-лица, бледная. И молчит. Это плохо, пора ей прийти в себя. Черт, а пожалеть нельзя. Если расплачется, не успокоить, а времени в обрез.
— Ну и красотка! Глаз не отвести! Вот видишь, ничего страшного, просто посидела в шкафу, и хорошо. Что, в детстве не пряталась так? Все прятались, правда? Я даже в комоде заснул однажды. Родители с ног сбились… А тут все равно ничего интересного не было. Ну, стукнули пару раз в дверь, пошептались в коридоре. Видно, подумали, что мы внизу. Теперь не сунутся, видишь, как светло.
Анчар подхватил Иру под локоть и потянул за собой из номера. Все объяснит, расскажет, что можно, чтобы и тени страха не осталось в ее глазах, чтобы не боялась жить дальше. Но это потом, потом…
А внизу народ гулял. Веселье снова набирало обороты. В пестрой толпе они с Ириной не привлекают внимание. А надо бы подстраховаться. Анчар хлопнул по плечу паренька-охранника, признав по румяной физиономии «русского».
— Спасибо, брат. Я во-он там сидел, когда свет вырубился, наблюдал за вашей командой. Ну, молодцы хорошо сработали, не допустили паники. Девушке плохо стало в темноте, пойду ее проветрю.
Дверь перед ними разъехалась. Мимо бассейна, мимо лежаков и душей Анчар провел Иру к морю. На темном берегу никого: все рванули к свету, к людям, к музыке. Он вытащил из сумочки Иры сверток и, размахнувшись, забросил его в море. Тяжелая вода даже не всхлипнула. А вот Ирина… и как в ней столько слез помещается!
— Ну, будет, будет… Все хорошо, все прошло…
Там, среди людей, шумно и суетно, тревожно и страшно. Если постараться, можно ненадолго забыться, вздохнуть и даже потанцевать между двумя коктейлями. Кому-то кажется, что эта передышка и есть настоящая жизнь, кто-то и ее, короткой и ненадежной, лишен. Здесь звезды и луна, прохлада чистого воздуха и спящего моря, живые, беззвучные тени над головой. Гостиница светится, как декорация к сказке, увенчанная парящим в перекрестье лучей бело-голубым флагом, а на пустом берегу у невидимой воды обнялись двое на забытом между кромкой моря и навесом пластиковом топчане.
Ира тихо заплакала, прижавшись к груди Анчара, Анчар обнял ее, но нет у него сил погладить вздрагивающие плечи. Глаза его закрыты, голова чуть кружится, тело не может забыть страшного напряжения. Как успокоить любимую, чем отвлечь ее? Чем отвлечь себя?
— Слышала, закон собираются принять, чтобы неевреи могли жениться. Так, может, распишемся?
Ира пошевелилась, всхлипнула.
— Слышала, собираются. Но только если оба неевреи.
Она тяжело, протяжно вздохнула, но плакать перестала.
За их спинами резко зашумел душ. Шею Анчара повело легкой судорогой и тут же отпустило. Это мирный звук. Просто ночной купальщик решил ополоснуться пресной водой. Можно успокоиться. На сегодня тревог достаточно. Теперь «абреки» не скоро сунутся. Если сунутся вообще. Все, хватит, Анчар, на сегодня хватит, вернись, ты нужен Ирине.