Допоздна она засиживалась над книгами, делала записи, сверялась с картой, забываясь до того, что начинала бормотать, разговаривать сама с собой и даже принималась притопывать, напевая, когда особенно сложный вопрос разрешался, подчиняясь строгой логике.
Обедала Ира у Петровны, но часто забывала, что пора сделать перерыв, тогда соседка приходила и, добродушно ворча и посмеиваясь, уводила ее к себе. Иногда Петровна даже сердилась, и даже всерьез, когда Ира отвечала невпопад или застывала с ложкой, не донеся ее до рта. Но при всем добродушии и снисходительном отношении к Ирочкиным чудачествам Петровна раз и навсегда пресекла попытки девушки срываться с места посреди обеда, чтобы вернуться к записям.
— Петровна, ну пожалуйста, я же забуду, ну вот только сбегаю, запишу и вернусь, честное слово!
— Еще чего не хватало! И не проси! Голова у тебя молодая, не забудешь. А забудешь, значит, не больно нужно. Раз в день поешь горячего и ступай к своей науке. Ишь, своевольница, скоро кожа да кости останутся да глазищи бессонные. Отдохнула бы, сбегала бы с подружками на дискотеку. Погода, вон какая хорошая.
— Потом, Петровна, все потом, успею, — бормотала Ирина, наскоро догребала ложкой из тарелки, чмокала Петровну и летела домой, к «науке».
Постепенно совпало все: и обозначения на «золотой карте», и дотошный перевод письма на волчьей шкуре, сделанный мадам Каверзневой, и ее, Ирины, собственные изыскания, начатые в Питере и полностью выверенные здесь, в Славянске. Несколько раз пришлось съездить в Краматорский городской музей. Грамотные, влюбленные в историю не меньше самой Иры музейные тетушки с радостью помогали ей.
Все пригодилось, все сплелось в аккуратную, чистую, логичную цепочку доказательств, где каждое звено было десятки раз проверено, придирчиво рассмотрено под разными углами и уложено на свое, только ему одному подходящее место. Некоторые «звенья»-доказательства Ира задумчиво откладывала в сторону, сомневаясь в их достоверности или нужности, но часть из них, уже отложенных, упрямо просилась назад, напоминая о себе даже во сне. Тогда среди ночи Иру будило неясное, но настойчивое раздражение. Сначала она не могла понять, что это, пыталась отмахнуться от него, как от ночного комара, и уснуть, положив на ухо маленькую подушечку. Ничего не помогало. Утром она просыпалась хмурая и недовольная собой, пока однажды ее не озарило: это работа ее зовет, недодуманные мысли, недооцененные доказательства, отложенные в сторону за ненадобностью факты. Пришлось встать и переложить несколько листочков из одной папки в другую. Тут же стало легче, и Ира спокойно уснула, а утром вскочила и по дороге в ванную запела. В следующий раз «раздражение» позвало ее к карте на рассвете. Нужно было перенести южные границы поиска. Так повелось, и Ира быстро привыкла мерить свои дневные достижения степенью ночного покоя.
«Бумажный» период, который принес Ире столько удовольствия, а Петровне волнения и тревогу, подошел к концу. Девушка точно выяснила и очертила место поиска могилы кетского шамана Кагана. Чувство, которому нет названия, убеждало, что она на правильном пути; что история, которая началась холодным зимним утром, нет, еще раньше, на занятиях с волчьим «куриозом», продолжается, развивается по своим внутренним законам и, благодаря ее воле, настойчивости и упорству близится к завершению. А она, Ирина Анатольевна Коваленко, приближается к успеху, славе и богатству.
*****
Знойный полдень опалил лицо и руки. Сегодня Ира в спешке забыла дома шляпу. Она нашла на антресолях несколько пестрых курортных панам, папин соломенный «брыль», мамину летнюю кружевную и все придирчиво перемерила. Но особенно ей понравилась плоская, как блин, слежавшаяся войлочная со смешной кисточкой и пыльной бахромой вокруг широких, обвисших полей. Допотопная — жуть! И необыкновенно милая. Ира крутилась в ней перед зеркалом, пока шея не заболела, потом тщательно выстирала под проточной водой, отжала и еще влажную натянула на голову. Так и сидела за бумагами весь вечер.
Дней пять кружила Ира по поселку на окраине Краматорска. Этот район был давно у нее на примете, и на карте девушка обвела его двойной красной линией.