«Зной-зной, зной-зной…»
Много нужно взять с собой, чтобы уйти от родного моря на день пути: оружие, еду, навесы для ночлега, инструменты… Самых крепких и выносливых пленных выбрали для похода. Широкие у них спины, но сутулые. Крепкие ноги, но кривоваты малость. И черные головы. Всю поклажу несут безропотно, даже пить не просят. Понимают, что хозяин превыше всех их презренных богов.
Оружие и инструменты несут палештим, в руках несут. Оружие делает их еще более независимыми и уверенными в себе. А инструменты, бронзовые топоры и пила — еще один повод для гордости. Золотые головы у палештим, гордые спины, прямые ноги.
Все знаю, что палештим красят свои волосы. Как? Секрет, большой секрет, недоступен он другим народам. Зачем? Чтобы свысока смотреть на солнце — ответит даже ребенок. А как хорошо виден ярко-желтый шар головы на волнах, когда по воле коварного моря его сын оказывается в воде! Многие испытания посылает своим преданным детям отец. Много жизней спас секрет золотых волос.
Желтые головы увенчаны многоцветными пышными уборами. Воздушные, легкие, они невесомым облаком колышутся на ветру, делая красивых, высоких, умных палештим еще заметнее. Недаром пчелы вьются над ними, принимая яркие перья за цветы. Завистники говорят, что достаточно и одного пера, чтобы уловить незаметные колебания ветра в открытом море, и негоже мужчинам устраивать цветник у себя на голове. Глупые! Каждое перо — это история, славная история рода, семьи, владельца. И тот, кто сумеет прочитать ее, проникается еще большим почтением к достойнейшему из достойных, сыну моря, брату ветра, солнцеголовому палешти.
«Зной-зной» — уже полдень. В отряде трое палештим, остальные пленные. С холма на холм, потом в лощину, в прохладную траву, вдоль реки и опять вверх. Жирные куропатки смешно подволакивают брюшки, вперевалку торопятся скрыться в зарослях, заслышав тяжелые шаги.
Снова подошли к реке, тут переправа. Но отряду не нужно на тот берег. То, ради чего затеян этот поход, уже близко, на этой стороне. Все хорошо в жизни, все ладно. Один лишь недостаток: деревья, так нужные народу моря, отступают от берега дальше и дальше. Теперь приходится выходить на рассвете, день проводить в дороге, чтобы добраться до ближайшей дубовой рощи. Ночь на отдых, а на следующий день едва хватает времени, чтобы заготовить десяток бревен, сволочить их к реке, сплавить по течению… Хлопотно, но ничего не поделаешь. И суда новые надо строить, и металл плавить.
Вот и дубовая роща показалась — конец пути. Скоро можно будет отдохнуть, пока пленные разобьют лагерь и приготовят поесть. Горячая каша с кусками жирной вяленой рыбы, разогретые на раскаленном листе пресные лепешки, вино — ничего нет лучше на закате жаркого дня.
Отряд вытянулся цепочкой. По тропинке в высоких травах невозможно пройти иначе. Пушистые метелки задевают щеки, щекочут нос. Первый ручей уже занят. Что за вода, жидкая грязь — противно руку опустить. Пусть здесь стоят египтяне купцы, бритоголовые, с черными кругами вокруг глаз. Это они так от злых болячек спасаются: перетолкут траву с сажей, замешают ее в жирную мазь и давай размазывать! От них и здесь, как на базаре в Мемфисе, только шум и суета. Палештим смотрят вперед, головы не поворачивают в сторону египтян, зазорно это и недостойно, а все, что нужно, видят. Большая часть каравана уже переправилась и расположилась на берегу ручья. С верблюдов еще капает вода, а стоянка почти готова. В шатре — волны легких материй, тонкие пальцы, короткие смешки: невольниц, дорогой товар, устроили в первую очередь. Купцы развязывают тюки, перетряхивают свое добро, раскладывают для просушки. Дым от трех костров, смешиваясь с запахом душистых специй, поднимается вверх.
На той стороне реки застыли два груженых верблюда: им не дает пройти глупый осёл. Он боится воды и надрывно орет. Растопырил ноги, скользит на мокрых камнях переправы — и ни с места. Осёл, что с него взять! Погонщик, недоумок, устал лупить палкой дурное животное, но остановиться не может.
Проклятье! И второй ручей занят, тут стали хетты. Их издалека видно: узкие черепа, выдвинутые вперед подбородки, длинные, тонкие носы, надменные пустые лица. А для тех, кто сразу не понял, поставлен возле высокого шатра шест с бронзовым навершьем в виде оленя. Для шатра пришлось расчистить от прибрежного камыша большую площадку. Посол движется в гости к фараону. Широко раскинулись по свету, и сюда добрались. Хетты — это не купцы-распустехи, это серьезно. С ними палештим считаются. До поры… Головы-то и у них черные.
Солнце повисло низко над горизонтом. Не стоило над ним смеяться. Теперь зайдет за море, лишней минутки обидчикам не даст, и наступит темнота. Чужеземцы ужинать собираются, а у палештим животы от голода подвело. С рассвета в дороге, пора и привал делать.