— Вот же ж глупая баба! — заорали с той стороны забора, судя по всему прыгая на одной ноге. — Ты вообще думаешь, что делаешь?
У Бирючки от сердца отлегло. Вот теперь все хорошо. Она — глупая баба, он зол и недоволен, и…
Калитка отворилась, впуская прихрамывающего мужчину во двор. Он остановился перед Дарьей и ткнул в нее пальцем.
— Где. Лестница.
Женщина машинально ткнула в сторону нужного сарая и Артемий, чертыхаясь, пошел, куда показали. Потом вернулся, сунул ей кулек в руки со словами:
— Сыну, — и опять захромал к кособоким постройкам.
В кульке лежали конфеты.
— А ты его покормишь, как дядю Ждана?
Занимавшаяся на крылечке вышивкой Дарья с опаской прислушивалась к грохоту на крыше. Семен, вымазавший в шоколаде все лицо, довольно облизывал руки.
А ведь хотела выбросить. Но увидела глаза сына — и не удержалась, отдала ему.
— Нет. Этого дядю еда дома ждет.
— Не ждет! Мне Елисей сказал, у него жены нет, и мама умерла. Ему наверно есть нечего!
— А это еще что за человек?
— А он помощник дяди Артема. Вчера с нами у знахарки сидел.
Дарья вспомнила тощего паренька в смешной шапке. Тот самый, что "по протоколу" спрашивать хотел. Не самая лучшая компания.
— Ты лучше вон с микулиными ребятами водись. А взрослых не доставай. Иди-ка ты руки мыть. И сам умойся.
Семен повздыхал над пустым кульком и отправился к бадье с водой. Но остановился на полпути.
— Мам, а можно я до реки сбегаю?
Хвалиться пойдет. Небось и в рукав конфет припрятал для друзей. Да, впрочем, что ей, чужих сладостей жалко? Да и судачить все равно будут.
— Иди.
Счастливый ребенок помчался на улицу.
Через полчаса с крыши слез Артемий.
— Вроде больше течь не должно. Я не кровельщик, конечно, но кое-что делать приходилось.
— Есть будешь? — буркнула Дарья, откладывая вышивку. Ведун посмотрел на нее и кивнул.
Когда сели за стол, женщина предупредила:
— Щи холодные.
Следователь придвинул миску к себе поближе.
— Я щей сто лет не ел, — сообщил он уже с набитым ртом. — Пять, если честно. Как мать умерла. А сестры — одна еще с детства к тетке жить отправлена, в соседний округ, а другая замуж в другой город вышла.
Было приятно просто сидеть напротив, разговаривать и смотреть, как он ест. К ней в гости за эти семь лет никто не заходил кроме тетки да Ждана. Хотя нет, за шесть. Первый-то год молодая была, глупая, всех привечала, на слухи негодовала, когда ругаться с ней начинали — чуть ли не плакала. Дурой была, в общем. Да ничего, жизнь дурость быстро выбивает.
Артемий рассматривал задумавшуюся о чем-то женщину. Не красавица, но наружность приятная. Фигура ладная, все на месте, не то, что у модниц городских, вечно на диетах сидящих. Губы алые по привычке вечно поджаты, лоб нахмурен, волосы из-под платка выбились, но не романтичности придают образу, а…агрессивности что ли? Словно говорят: ты только обидь! Косой удушим! Суровая, в общем, женщина. И как его маленькой хрупкой матери в худшие годы удавалось оставаться милой???
— Поел? — пустую миску у него тут же забрали. — Спасибо, до свиданья.
— А когда свидание?
Бородатая шутка сорвалась с языка раньше, чем мужчина успел осознать пришедшую в голову мысль. Дарья резко обернулась, не глядя сунула посуду в таз с водой. Прищурила глаза, взяла кинутое на скамью полотенце.
— А ну пошел вон, пес брехливый! Я тебя не о чем не просила, сам пришел, сам сделал! Ничем не обязана!
Полотенце свистнуло у щеки. Артемий подскочил, шагнул в сторону.
— Иди отсюда подобру-поздорову! Пока я до топора не добралась!
— Да пошутил я, — попытался оправдаться следователь. — Плохая шутка, извини. Ну пришла глупость в голову, каюсь. Не подумав, сказал.
— Я тебя…
От драки с женщиной Артемия спасла уличная драка. Услышав крики, подбадривающие дерущихся, Дарья перепугалась, что там может быть ее сын и рванула к толпе. Артем кинулся за ней.
Дрались мельник и охотник.
— Что случилось-то? — с интересом спросил Ведун у плешивого мужичка.
— Да Ждан к Олежке пристал: мол, не ходи вечером с Настасьей гулять, а тот в ответ: что хочу, то и буду делать, она авось не против. Ну слово за слово, оно и пошло…
Не успели деревенские выяснить, кто победит, как появился и предмет спора.
— Неужто дерутся? — начала громко негодовать Краса. — Совести у них нет! Да почто мне драчуны да дураки? Я с такими гулять не пойду!
Она демонстративно развернулась спиной к мужчинам.
Клубок из двух тел распался. Спорщики отошли друг от друга на пару шагов, сплевывая кровь.