Жилище внутри было на удивление довольно уютное. Здесь был деревянный стол, накрытый зеленой скатертью, вокруг стояло три стула, возле стены находилась небольшая кровать с резной деревянной спинкой, накрытая стеганным, коричневым одеялом, а в углу стояло кресло-качалка, которое Ачэк смастерил сам. Еще был старый, темный шкаф на котором покоился небольшой радио-приемник, работающий от батареек.
Мужчина медленно подошел к раненному человеку, осмотрев его с ног до головы. Руки стали проворно расстегивать пуговицы грязной рубашки, аккуратно снимая ее с каждого плеча. Парень застонал от боли, но в себя так и не пришел. На плече пострадавшего колдун увидел татуировка, это была морда волка, слегка раскрытой пастью. Когда индеец снял с парня мокрые и грязные брюки, он увидел на его ноге большую, черную пиявку, которая прилипла своей присоской к коже бедняги. Она была уже достаточно толстой от крови, Ачэк осторожно подцепил ее острием ножа, быстро удаляя. Индеец взял чистую тряпку из шкафа и намочив ее в чистой, родниковой воде, смыл с раненого парня всю грязь. Кровь маленькой струйкой, все еще вытекала из пулевого ранения.
Мужчина посмотрел в сторону, на полу стоял небольшой, деревянный ящик. Ачэк подошел к нему, потянув за круглую ручку вверх, открывая его. Он достал оттуда стеклянную, литровую бутылку, в ней был спирт. Индеец знал, что не вытащи он пулю, парень может погибнуть. Понимая всю опасность этой процедуры, знахарь взял толстые веревки из шкафа, и связал руки, и ноги пострадавшего, чтобы тот ненароком не помешал ему вынуть пулю. Он быстро спустился по лестнице к костру, положив в него металлическую палку, чтобы потом прижечь рану. Ачек спешил назад для дальнейших действий.
Подойдя к раненному, индеец осторожно, круговыми движениями, промыл рану молодого мужчины. Когда спирт проник в ранение, парень громко закричал, его глаза открылись, ноги в судороге согнулись в коленях. Он был в полубреду, когда Ачэк взяв щипцы, резко вонзил их в в кровавое отверстие, нащупывая пулю, дернул за нее. Еще раз крик боли вырвался из горла пострадавшего. Его лицо покраснело, от напряжения, вены вздулись на висках, глаза расширились от мучений. Но Ачэк не обращал внимания, понимая, что это дело нужно было довести до конца. Через несколько минут пуля была вынута, и индеец бросил ее в глиняную миску. Парень от таких страданий вновь потерял сознание. Индеец вздохнул. Он еще раз обработал рану спиртом и, взяв из огня железную палку, резко прижег рану, чтобы та не загноилась. Пошел неприятный, паленый запах плоти. Но раненный даже не вздрогнул, видимо был в глубоком обмороке. Потом колдун взяв уже приготовленное чистое полотно, проворно начал перебинтовывать рану. Тело парня было очень горячим, и индеец надеялся, что все сделал правильно. Посмотрев на стол, он увидел золотые часы, которые он бросил, когда вошел в хижину. Мужчина взял их в руки, внимательно рассматривая. Повернув их обратной стороной, Ачэк увидел красиво выгравированную надпись, которую не смог прочитать. Под стекло каким-то образом проникла кровь, она небольшой каплей расплылась на циферблате. Индеец покачав головой, положил их в ящик, стоящий рядом на столе. Все его дела на сегодня были отложены, а ведь он любил ночью заниматься колдовством. Но сейчас индеец так устал, что решил лечь спать пораньше.
Глава 2
†2†
глава
Прошла неделя, после того как Ачэк нашел раненного парня. Он так и не пришел в себя, но колдун продолжал его лечить своими снадобьями и разными заговорами. В бреду, иногда парень выкрикивал имя женщины - Адель. И больше ничего от него не было слышно.
Наступил вечер, Ачэк как всегда возвращался с охоты. Он нес за спиной убитого кабана, напевая себе под нос легкую мелодию. Войдя в дом, мужчина бросил тушу на пол и взяв со стола мачете принялся разделывать ее. К окну подлетел черный филин, он сел на подоконник и кивнув своей подвижной головой, посмотрел на индейца большими, круглыми, глазами. Выжидая подачки от хозяина - куска мяса. Ачэк ухмыльнулся, отрезая от тушки кровавый кусок и резко кидая его к окну. Филин взмахнул большими крыльями и почти на лету поймал его, затем вновь приземлился на подоконник и придавив когтями мясо, стал жадно щипать крепким клювом, с аппетитом проглатывая лакомство.