— Спрашивала землю, — она села рядом с Артемием и заглянула ему в глаза. — Спрашивала воду. Спрашивала воздух. Ни человек, ни зверь это. Оборотник. Ходит, рядом со своим домом зло чинит. Словно проклят он. Не свою шкуру носит, приращенную. Сердце у него черное…
Елисей потрясенно пробормотал: "Ведьма!" — и отсел подальше. Дарья смотрела с интересом, но не более. А вот следователь заволновался. Если безумна женщина — толку-то от ее слов! Сама она безобидна, тут проблемы нет. А вот если правду говорит…в самом деле, ведьма получается. И тогда…
Тайная полиция и костер тогда.
— Нехорошее думаешь, — улыбнулась разочарованно Авдотья, поднялась со скамьи. — Ну, да Отец жизни с тобой. Вольному воля.
И дверь открыла, выпроваживая гостей.
Весь вечер Артемий думал: доносить или нет.
Но так не до чего и не додумался.
* * *
— Завтра пойдешь вечером к реке?
Настасья неопределенно махнула рукой с браслетами. Ладонь тут же поймали мужские пальцы.
— Настька! Нет тебя краше!
Глаза у Олежки были большие, ярко-синие, точно не глаза, а окна в поднебесье. И руки теплые. А вот губы, ладонь поцеловавшие — шершавые.
Краса руку выдернула, спросила нарочито гневно:
— Что это ты надумал? Я не позволяла!
Парень оказался вдруг очень близко. Настя почувствовала руки на своей спине и моментально уперлась ухажеру в грудь кулаками.
— А ну прекрати! — она недовольно топнула ножкой. А ее почему-то стиснули еще сильнее…
Девушка почти запаниковала, когда Олежка отстранился.
— Огонь ты, Настена. Так и сгореть недолго.
Он покосился ей за спину и оттуда тут же раздалось тихое басовитое:
— Здравствуй, Настасья.
— И тебе не хворать, — она развернулась к мельнику, поправляя ленты в волосах. — Что так поздно из лесу идешь?
Мужчина не ответил, протянул девушке ярко-красный большой цветок.
— И на что он мне? — разочарованно протянула та. — Я таких сама охапку насобираю!
Ждан посмотрел на нее, чуть прищурившись, и пошел к деревне. Краса фыркнула, недовольно поохала, и прогулка возобновилась.
Олежка хотел было Настю приобнять, но мельник вдруг обернулся, и парень опустил уже дернувшуюся к девушке руку.
Домой Настасья пришла вовремя и довольная.
А цветок она так и не выкинула.
Тем более, что таких она еще не видела.
* * *
Сошлись на том, что это оборотень. К такому заключению пришел Юлиан, а спорить с человеком из Тайной полиции, который всяко знает больше обычного провинциального следователя, Артемий не стал. Оборотень, значит, оборотень. Надо искать.
— А как?
Вопрос, заданный Елисеем, оказался очень актуальным. Есть рецепт непонятного назначения, зелье…
— Зелье к делу не относится, — заметил граф. — Мой врач сказал, там какой-то настой для зубов.
— Идти по клиентам? — с сомнением посмотрел на начальника Ведун. Тот привычно постучал пальцами по столу, отбивая какой-то марш.
— Долго, муторно, толку мало. Лавки на город всего две. Плюс пара знахарок, снабжающих население всякими зельями, от которых болезнь скорее начнется, чем вылечится. Народ, конечно, у нас темный, но в городе большинство пойдет к врачу и в аптеку, в крайнем случае в травяную лавку… В общем, треть города как минимум там бывала. И потом, даже если и ходить по покупателям, как мы выясним, кто из них преступник?
Артемий задумался. А вот Елисей, в углу раскладывающий бумаги по стопкам, вдруг откликнулся:
— Ведьма деревенская сказала, проклят он. Оборотень этот. И мол шкура на нем чужая. Я тут сказку про царевну-лягушку вспомнил… Так может шкуру и искать?
Юлиан нахмурился.
— Что за ведьма?
— Да знахарка, в деревне живет. Говорят, она все видит.
Суровый взгляд уперся в Артемия.
— Почему не доложил?
Тот пожал плечами.
— Да я ее всерьез не воспринял. Дурочка деревенская. Говорит, с ветром и землей разговаривает. Боюсь представить, как они ей отвечают.
Он хмыкнул, выражая свое недоверие к словам безумной женщины. Начальник задумчиво заметил.
— Все мы тут немного…юродивые. В конце концов, оборотня искать собираемся. А знания у нас о нем — пара сказок, да выдуманные мифы о Диком севере.
— Так мы и ведьму в первый раз видим, — заметил Зван. Юлиан косо улыбнулся.
— Кто первый, а кто и нет.
— О! — парень вытаращился на графа с благоговением. — Вы видели? Ведьму? Настоящую?
Артемий почувствовал, как начальство напряглось. Видимо, тема была столичному куратору неприятна.
— Видел, — тем не менее сказал он. И перевёл тему: — Ты только что утверждал, что тоже знаешь "настоящую".
Елисей захлопал глазами.
— Нет, ну…Авдотья она такая… деревенская ведьма. Травки там или пошептать…погадать в полночь… А вот прям настоящую…чтобы летала на метле, зелье варила из крови и людей в крыс обращала…
Дарли расхохотался.
— Ну, ты, мальчик, даешь! Где ж ты таких лиходеек видел? В сказках? Самые обычные женщины они. Кто-то и впрямь только силу трав и способен чуять, а кто-то… — он резко посерьезнел. — и отряды косить одним взглядом.
— А почему тогда любое ведовство запрещено законом? Что может сделать мирная травница?
— Отравить. Наслать болезнь. Заставить подчиняться чужой воле. Или вот например, наслать порчу. И человек станет зверем. Так, — граф встал. — На сегодня свободны, думайте, что дальше делать. Я напишу запрос в один специализированный архив, авось и пришлют что дельное.
Мужчины попрощались и разошлись.
* * *
Когда в калитку грохнули кулаком, Дарья даже обрадовалась, что она уже починенная, а то, как пить дать, с петель слетела бы!
— Кто это такой нетерпеливый? — она вышла из курятника, засунув за пояс юбки старый нож. Мало ли.
Стучал, к ее искреннему недоумению, незваный помощничек.
— Пришел в гости к вашей крыше, — улыбнулся он. Светло так улыбнулся, что губы сами собой начали растягиваться в ответной улыбке… Дарья мысленно показала себе кулак.
— Она вас не звала.
Не нравился он ей! Ох, как не нравился! Не верилось женщине в беспричинную и бесплатную помощь. Не бывает так! Да еще и из городской конторы этот благодетель… Жизненный опыт кричал держаться от странного мужика подальше, оттого и грубость, как защитный механизм, срабатывала постоянно. Впрочем, Даша всегда была сварливой, готовой к словесной перепалке. А по-другому не получалось: сожрут деревенские, затюкают, та же Миланья на костях с удовольствием попляшет. А ей так нельзя. У нее сын.
Мужчина с удивленным видом похлопал по карманам.
— Как не звала? Приглашение где-то было…вчера только прислали.
Его нелепо-растерянный вид все-таки вызвал у женщины улыбку. Артем улыбнулся в ответ и попытался войти. Он шагнул вперед, Дарья от его резкого движения отпрянула назад и рефлекторно захлопнула калитку перед его носом.
— Вот же ж глупая баба! — заорали с той стороны забора, судя по всему прыгая на одной ноге. — Ты вообще думаешь, что делаешь?
У Бирючки от сердца отлегло. Вот теперь все хорошо. Она — глупая баба, он зол и недоволен, и…
Калитка отворилась, впуская прихрамывающего мужчину во двор. Он остановился перед Дарьей и ткнул в нее пальцем.
— Где. Лестница.
Женщина машинально ткнула в сторону нужного сарая и Артемий, чертыхаясь, пошел, куда показали. Потом вернулся, сунул ей кулек в руки со словами:
— Сыну, — и опять захромал к кособоким постройкам.
В кульке лежали конфеты.
* * *
— А ты его покормишь, как дядю Ждана?
Занимавшаяся на крылечке вышивкой Дарья с опаской прислушивалась к грохоту на крыше. Семен, вымазавший в шоколаде все лицо, довольно облизывал руки.
А ведь хотела выбросить. Но увидела глаза сына — и не удержалась, отдала ему.
— Нет. Этого дядю еда дома ждет.
— Не ждет! Мне Елисей сказал, у него жены нет, и мама умерла. Ему наверно есть нечего!
— А это еще что за человек?
— А он помощник дяди Артема. Вчера с нами у знахарки сидел.
Дарья вспомнила тощего паренька в смешной шапке. Тот самый, что "по протоколу" спрашивать хотел. Не самая лучшая компания.
— Ты лучше вон с микулиными ребятами водись. А взрослых не доставай. Иди-ка ты руки мыть. И сам умойся.
Семен повздыхал над пустым кульком и отправился к бадье с водой. Но остановился на полпути.
— Мам, а можно я до реки сбегаю?
Хвалиться пойдет. Небось и в рукав конфет припрятал для друзей. Да, впрочем, что ей, чужих сладостей жалко? Да и судачить все равно будут.
— Иди.
Счастливый ребенок помчался на улицу.
Через полчаса с крыши слез Артемий.
— Вроде больше течь не должно. Я не кровельщик, конечно, но кое-что делать приходилось.
— Есть будешь? — буркнула Дарья, откладывая вышивку. Ведун посмотрел на нее и кивнул.
Когда сели за стол, женщина предупредила:
— Щи холодные.
Следователь придвинул миску к себе поближе.
— Я щей сто лет не ел, — сообщил он уже с набитым ртом. — Пять, если честно. Как мать умерла. А сестры — одна еще с детства к тетке жить отправлена, в соседний округ, а другая замуж в другой город вышла.
Было приятно просто сидеть напротив, разговаривать и смотреть, как он ест. К ней в гости за эти семь лет никто не заходил кроме тетки да Ждана. Хотя нет, за шесть. Первый-то год молодая была, глупая, всех привечала, на слухи негодовала, когда ругаться с ней начинали — чуть ли не плакала. Дурой была, в общем. Да ничего, жизнь дурость быстро выбивает.
Артемий рассматривал задумавшуюся о чем-то женщину. Не красавица, но наружность приятная. Фигура ладная, все на месте, не то, что у модниц городских, вечно на диетах сидящих. Губы алые по привычке вечно поджаты, лоб нахмурен, волосы из-под платка выбились, но не романтичности придают образу, а…агрессивности что ли? Словно говорят: ты только обидь! Косой удушим! Суровая, в общем, женщина. И как его маленькой хрупкой матери в худшие годы удавалось оставаться милой???
— Поел? — пустую миску у него тут же забрали. — Спасибо, до свиданья.
— А когда свидание?
Бородатая шутка сорвалась с языка раньше, чем мужчина успел осознать пришедшую в голову мысль. Дарья резко обернулась, не глядя сунула посуду в таз с водой. Прищурила глаза, взяла кинутое на скамью полотенце.
— А ну пошел вон, пес брехливый! Я тебя не о чем не просила, сам пришел, сам сделал! Ничем не обязана!
Полотенце свистнуло у щеки. Артемий подскочил, шагнул в сторону.
— Иди отсюда подобру-поздорову! Пока я до топора не добралась!
— Да пошутил я, — попытался оправдаться следователь. — Плохая шутка, извини. Ну пришла глупость в голову, каюсь. Не подумав, сказал.
— Я тебя…
От драки с женщиной Артемия спасла уличная драка. Услышав крики, подбадривающие дерущихся, Дарья перепугалась, что там может быть ее сын и рванула к толпе. Артем кинулся за ней.
Дрались мельник и охотник.
— Что случилось-то? — с интересом спросил Ведун у плешивого мужичка.
— Да Ждан к Олежке пристал: мол, не ходи вечером с Настасьей гулять, а тот в ответ: что хочу, то и буду делать, она авось не против. Ну слово за слово, оно и пошло…
Не успели деревенские выяснить, кто победит, как появился и предмет спора.
— Неужто дерутся? — начала громко негодовать Краса. — Совести у них нет! Да почто мне драчуны да дураки? Я с такими гулять не пойду!
Она демонстративно развернулась спиной к мужчинам.
Клубок из двух тел распался. Спорщики отошли друг от друга на пару шагов, сплевывая кровь.
— Да тебе даже бороду лень сбрить для Настены! — прокричал Олег. — На кой ты ей такой нужен!
Мельник только угрюмо прорычал:
— Не подходи к ней!
— Да она сама…
Настя топнула, прерывая соперников.
— Видеть вас обоих не хочу! — и убежала, взмахнув цветастым подолом…
Мужчины посмотрели ей вслед, а потом друг на друга, то ли примерялись, куда бить, то ли искали путь, как отступить, сохранив достоинство. Что именно они хотели сделать, так и осталось для толпы загадкой, ибо тут же на каждого было вылито по полведра воды.
— Чтоб я вас перед своим двором не видела, петухи драные! — Дарья тряхнула пустым ведром. — А ну идите отсюда, пока я вдобавок горячие щи не вынесла!
Народ поспешно стал разбредаться. Кто-то вспомнил, как года два назад теми щами какого-то Емелю чуть не лишили самого дорогого…
Бирючка обозрела опустевшую улицу.
— И ты бы двигал отсюда! — посоветовала она Артему и удалилась, закрыв калитку на замок.
Ну что за колючая баба, честное слово!
5