- Да знаю я. - даже как-то обиделся парень, как ребенка, какого учит.
Почистил, золу сгрёб, да в бак снес. Стоит с ноги на ногу переминается:
- Может, что ещё вам надо сделать?
- Надо Лев! Компанию мне составить надо, один есть не люблю.
- Так сыт я.
- Тогда садись, да чаек попей с вареньем. Варя делала. - а сам хитро смотрит и улыбается в усы.
Ели молча. Варенье было из жимолости. Горчит приятно так, дома они жимолость не варили, давление оно понижает хорошо, а у бабуси оно и так низкое всегда, поэтому дома его не водилось. С удовольствием ел Лёвка Варино варенье. И вкуснее оно становилось, от того, что именно она его делала, а никто другой.
А потом лесовик вытащил папиросу, закурил. Лёвки протяну:
- Я не курю. Попробовал один раз, так плохо мне было, очень плохо.
Стыдно всегда Лёвке это рассказывать было. Бывало, стоят мужики, все курят, а он, как и не в компании их, как не с ними будто. Не пил, не курил, как образцовый какой. Много он друзей из-за этого потерял. Вот, вроде, что такого, что не пьёт. Ан, нет. Ему один раз так и сказали:
- Мы, значит, пьём, веселимся, болтаем многое, а ты сидишь и слушаешь всё. Трезвый пьяному не товарищ.
Лёвка встал и ушёл. Правы они были, те, кто ему тогда так сказали. Трезвый пьяному, действительно, не товарищ!
Сколько Лёвка гадости видел, до сих пор тошно. Как в другом измерении побывал. Это он тогда думал, что друзей теряет, а сейчас, как и бабуся его, Бога благодарит, что отвёл от него таких "друзей".
- Это хорошо, Лев, что не куришь. Это хорошо. Здоровья, да денег больше будет.
Так Лёвка и ходил к лесовику. Бывало и двор чистый, и дров на две кладки лежит, а Лёвка всё равно к деду идёт. Хорошо было парню у него. И Варя часто с ними сидела. Лёвку тогда и не выгнать от деда было. И бабуся его рада, что не с пьянчугами, да с паразитами вечера коротает.
1997г. ВАРЯ
Весна на деревне не так прекрасна, как её поэты описывают. Грязь страшная кругом. Не пройти. Снег чёрный в огороде лежит, на улицы мусор из потаенного снега выглядывает.
Но на душе весело, лето скоро, тепло. И длится эта грязь недолго, высыхает всё быстро и травка первая, самая зелёная уже проклёвывается.
И у Лёвки на сердце хорошо. За зиму эту парень привязался к Вари сильно. День не увидит и тяжко ему, маетно. Долго ходил, молчал, а потом после нового года, признался всё-таки в своих чувствах. И самое прекрасное, что взаимные они были. Теперь Варя и Лёвка пара. «Жених и невеста» - как их называл дед.
И бабуся его вздохнула спокойно, что пристроен Лёвушка её. Никогда не забудет, когда Лёвка привёл Варю знакомить. В деревне все друг друга знали, но Лёвка решил, что надо обязательно официально представить Варю бабуси. Именно, как невесту представить:
- Это Варя моя! - обнимая девушку, гордо сказал Лёвка.
Варя стоит красная вся, улыбается, а глазёнки, напуганные, точно Яга перед ней.
- Здравствуйте, баба Стася. - тихо сказала Варя, а потом ещё больше растерялась. - Ой! Или мне сейчас вас Станислава Валентиновна называть?
- Какая я Станислава Валентиновна. - засмеялась бабуся. - Ты, хорошая моя, меня просто бабусей зови, как Лёвушка наш.
Всегда ей Варя нравилась. Видела она нынешних барышень, ноги обтянут, глаза намалюют. Нет, таких невест Лёвке не надо. А Варюша тихая, спокойная, рассудительная, как из другого времени выпала.
Хорошо было бабусе, что именно на неё Лёвка внимание обратил, не польстился на доступность и броскость, а выбрал достоинство и скромность.
А дед всё шутил и смеялся:
- Со свадьбой-то не затягивайте! Коли не успею на вашей свадьбе погулять, да с бабами поплясать, я с того света вам окна-то палкой поразбиваю. - и сам смеётся над шуткой своей, да палкой грозит.
1911г. ЖАЛОСТЛИВЫЙ
Мальчишки сидели на берегу и ждали Марфу. Долго её не было, уже по домам хотели идти. Потом видят, в зарослях тальника юбка её красная мелькнула. И пропала.
- Чёт я не понял, с нами в прятки играют? - удивился Сашка.
- Марфа! Видели тебя, выходи! - крикнул Володя.
Марфа показалась не сразу. Вышла и стоит поодаль. Пригляделись, а у неё лоб разбит. С левой стороны шишка и синяк фиолетово-алый.
- О! Это что у тебя? - подходя к ней, спросил Володя.
- Если жалеть будешь, утоплю! - сквозь зубы проговорила Марфа.
- Он может, он у нас жалостливый. - хохотнул Сашка. - И зачем ты опять огрызалась с отцом Марфа! Мы же договаривались, что тише воды ходишь.
- Я не огрызалась. - еле сдерживая слезы, сказала она. - Я просто посмотрела на него.
- Ну, если ты смотрела на него, как сейчас смотришь, то мало ещё дал. - зло сказал Сашка.
Он очень злился на отца Марфы. Ни Володю, ни его не били дома, а Марфу лупили часто, то ложкой полбу, то хворостиной или тем, что под руку попадёт. Очень отец у её был строг.