— Бежать?! Мне?! Да ты знаешь, с кем говоришь, баран?!
— В таком случае нет смысла кричать на меня. Незачем угрожать мне. Но есть смысл убить тех, кто облагает нас данью. И занять их место. Повторяю, я деловой человек. И готов принять твои условия. Но только ни мне, ни тебе не нужны в этом деле помехи, верно? А может быть, тебе и убивать их не придется. Не исключено, что вы договоритесь и поделите долю, которую я отдаю. Мне без разницы. Не влияет. Главное — реши этот вопрос с самого начала, чтобы потом не выросла куча проблем. Она и тебя раздавит. Мы переметнемся к тебе, и они нас убьют. А ты опять останешься ни с чем. Платить тебе и работать на твоих полях будет некому. Решение только одно: ты разбираешься с ними, а мы просто работаем.
Пастух снова откинулся на спинку стула и уткнул кулак в бороду. Похоже, Мустафа добился своего. Ну или был довольно близок к цели.
Мустафа Засоль не был главой этой общины «Латная». Он даже не числился ее членом. Просто этого человека тридцати с лишним лет здесь хорошо знали и ценили его умение заболтать, «забазарить» практически любого. «Грузануть» так, что у собеседника могли зародиться любые сомнения. Фамилии своей он не ведал. Помнил только, что, еще будучи ребенком, голодным оборванцем, был подобран группой людей на мотоциклах. И они воспитали его по своему образу и подобию. Подшучивали над ним и загадкой его происхождения: дескать, Мустафа спустился за солью с гор, а стал рейтаром. То есть таким, как они. Всадником на железном коне. Оттуда и его прозвище, превратившееся в фамилию — Засоль.
— Сдается мне, что ты меня разводишь, — проговорил Пастух. — Готовишь мне ловушку.
Мустафа вздохнул. Он развел руками:
— Значит, мы так ни к чему и не пришли?
— А что, если я тебя сейчас грохну прямо тут?
— И какой в этом смысл? — невозмутимо пожал плечами Засоль.
— Моральное удовлетворение, — оскалился золотом Пастух.
— Это само собой. — Мустафа чуть подался вперед. — А польза какая?
— Да ты что грузишь меня, а? Мои орлы тебе сейчас уши начнут отрезать, и ты мне все расскажешь, козел!
— Так спрашивай! В сотый раз говорю: я деловой человек. То, что нас давно доят другие рэкетиры, я тебе уже и так рассказал, без обрезания ушей. Что еще ты хочешь услышать?
— Кто они такие? Сколько их? Чем вооружены? Где их база?
— Вот с этого и надо было начинать. А то угрожаешь. А зачем угрожать? Мне неприятности не нужны. Будем по-деловому вопрос решать…
— Хватит чесать языком! Отвечай!
— Погоди. Не кричи. — Мустафа расставил перед собой ладони. — Кто они? Ну, бандиты. Как еще объяснить? Ребята суровые. Сами работать не любят. Облагают данью. Ходят в рейды туда-сюда. Оружие? Ну, то, что я видел. «Калашниковы». Еще китайские автоматы какие-то. Пистолеты есть. Пара грузовиков, железом обшитых. Но в основном на конях катаются. Сколько их, я не знаю. Может, полсотни. Точно около того, но может быть и больше. Этого не знаю. Хотя если судить по тому, сколько продуктов они у нас забирают, то либо около пятидесяти, либо доят кого-то еще. Ну, вроде две общины, поменьше нашей, доят. На большие не нападали. Значит, не так сильны. И ты сам посуди — мы столько рыл кормим, сами едва концы с концами сводим. Будем отдавать больше — начнем помирать с голоду. Работяги разбегутся. Конец хозяйству. И все вы снова останетесь ни с чем.
— Да хватит уже мне втирать! И так понятно! Где они кучкуются?
— У тебя карта есть?
— А у тебя что, нету?
— У меня есть. Но только за ней сходить надо.
— Куда?
— В мой дом. Он там, через площадь.
— А это что, не твой дом? — прищурился Пастух.
— Нет. — Засоль мотнул головой. — Это управа общины.
— Хитришь?
— Ну, пошли со мной, если не доверяешь, — пожал плечами Мустафа.
Пастух пробормотал под нос что-то злое, затем завел руку назад и хлопнул по ноге боевика.
— Сходи с ним.
Мустафа вышел из-за стола и двинулся к выходу, который находился как раз позади гостей. Он давно приметил, что эти люди если не дураки, то явно не профессионалы своего дела. Скорее всего, это банда, недавно сформировавшаяся из каких-то перебитых группировок, в которых выжили самые ушлые и вовремя слинявшие субъекты. Во всяком случае, мало кто, придя в общину с заявкой на обложение оной данью, встанет спиной к двери, в какой бы дом ни зашел. А они встали.