— Не перезаряжайте сейчас! — заорал охранявший группу пулеметчик. — Отходим за деревья, быстро!
Он был прав. Три «кобры» моментально развернули стволы, в том числе и раненный в плечо боевик. Четвертую «кобру», поскольку она стояла прямо перед танком, протаранил уцелевший «алтай», чей мехвод в панике рванул вперед, выворачивая вправо. Столкновения он не избежал, смял тонкую броню корпуса «кобры» и опрокинул машину набок. Замыкающий броневик, стрелка в котором поразило гранатометным выстрелом вместе с пулеметом, уже разворачивался. Водитель и командир последней машины, изрядно покореженной обломками сдетонировавшего танка, приняли решение покинуть эту бойню как можно скорее…
Три «кобры», еще способные к бою, открыли ураганный огонь по поросшему камышами болоту. Один из гранатометчиков упал в трясину, буквально выпотрошенный роковой очередью. Подобный грому, раздался выстрел из танка, продолжавшего двигаться. Фонтан из грязной мутной воды, стеблей камыша, тины и ила рванулся вверх, распространяя пар от взрыва, который поглотил одного из снайперов и бросил на ствол дерева очередного гранатометчика.
— Ну, суки! — заорал кто-то под безжалостным огнем. — Стреляем! Все равно не уйдем, так еще кого-то…
Голос смолк, перечеркнутый новой пулеметной очередью с броневика.
Во второй группе засады, находившейся в строениях железнодорожного узла, выжившие поняли, что внимание гостей переключилось на болото. Одна из «кобр» вспыхнула, пронзенная раскаленным жалом кумулятивной струи. Посыпались удары и по танку. Стрелки из свежеразрушенных строений прошили пулеметчика головной «кобры». Тот, что был ранен в плечо, заработал в затылок из крупнокалиберной АСВК, раскроившей ему и шлем, и череп. Еще одна «кобра» рванулась вперед, пытаясь уйти из-под огня, но гранатометный выстрел оторвал ей переднюю левую ступицу вместе с колесом, и покалеченная бронемашина скользнула с дороги прямо в болото. Люди посыпались прочь, но уцелевшие бойцы из болотной засады уже приготовились встретить их пулями.
С разными интервалами, но не дольше пяти секунд, последний уцелевший танк был поражен семью ударами из гранатометов — и вот наконец воспламенился боезапас. Башня подпрыгнула над корпусом, в полете клюнула стволом и завалилась рядом. Из танка с горевшими топливными баками начал, с трудом открыв люк, выползать один из членов экипажа — очевидно, сильно контуженный, да к тому же обильно истекавший кровью. Казалось, что ад, в эпицентре которого он находился, нисколько его не тревожил; танкисту будто хотелось всего лишь спешиться и присесть в придорожной траве. Он ступил на раскаленный борт танка, и тут же пунктиром по груди танкиста прошли две очереди. Пулеметная и автоматная. Человек дернул головой и руками, обмяк и свалился прямо в пламя, объявшее танк…
«Кобра», которая была последней в колонне и первой получила удар от устроившего засаду противника, умчалась по дороге назад и находилась уже на приличном расстоянии от бойни возле железнодорожного узла. Останки стрелка-пулеметчика так и торчали в турельном гнезде, заливая пол кабины густой кровью, без головы и рук, с развороченной и частично отсутствующей грудной клеткой. Те, кто еще был жив внутри, не обращали на это никакого внимания. Сейчас было главным убраться отсюда подальше и как можно быстрее, однако впереди вдруг возникла еще одна четырехколесная бронемашина. Но это была не «кобра».
БРДМ, вооруженная пулеметом КПВТ калибра 14,5 миллиметра в бронированной башне.
Корпус «кобры» защищал от ручного стрелкового оружия и некоторых осколков, но только не от четырнадцатого с половиной калибра. БРДМ открыла огонь по летевшему на нее диковинному заморскому бронетранспортеру, быстро превращая движущийся броневик с живыми людьми внутри и одним мертвецом в турели в изрешеченную консервную банку, наполненную человеческим фаршем.
Минометы и АГС уже замолчали. Тяжелые и острые, как бритва, осколки летающей и визжащей стабилизаторами смерти перестали рвать тела людей на болотном «пляже» у дороги. Последний очаг сопротивления был подавлен огнем снайперских винтовок, работавших из окон здания по другую сторону старого моста. Соловей Черный неспешно шел по дорожному полотну, сжимая свой «хеклер», разгоряченный боем ствол которого еще шипел от капель дождя. Вереница изуродованной, расстрелянной, сгоревшей и относительно сохранной техники протянулась на пару сотен метров. Между машинами лежали убитые. Ленты крови в лужах расползались красными змеями, ширясь и окрашивая прозрачную и безликую воду в жутковатый цвет страшного суда.
— Что ж вы, братцы, пришли-то с оружием в руках, да в чужой край, — проворчал Соловей. — Сидели бы дома. Сами бы жили да другим не мешали. Уроды.
На месте побоища суетились воины батальона. Собирали оружие, боеприпасы. Хаоса в их работе не было. Другие осматривали уцелевшие машины на предмет их пригодности к использованию. Некоторые торопливо вспарывали левые рукава поверженных врагов. Осматривали предплечье, иногда вырезали небольшие куски плоти и складывали в пакеты из алюминиевой фольги. Это было суровой необходимостью. Среди нападавших были не только полудикие наемники из пустошей, но и кадровые военные корпорации — люди из Оазисов. И это, в свою очередь, означало, что они, как и все жители цивилизованных уголков разрушенного много лет назад мира, были помечены. В Оазисах велся тотальный учет населения, и каждому человеку вживляли идентификационный микрочип, который постоянно передавал сигнал. В Оазисах повсюду стояли датчики — приемники, помогавшие следить за перемещением населения, однако здесь едва ли кто мог эти чипы засечь. Но Соловей, да и не только он, хорошо знал историю резервата Полесья, в который сунулись вояки корпорации R. P. P.[1]
Та атака была отбита, и кто-то из бойцов корпорации попал в плен. Через два дня на лагерь тамошней дружины налетели беспилотные самолеты, выжегшие напалмом и лагерь, и несколько поселений, где также содержались пленные.
Было это лет семь назад. Гуманнее люди нигде, и в корпорациях в том числе, с тех пор не стали, зато средств поиска микрочипов и нападения с воздуха наверняка прибавилось. Рисковать было нельзя. Следовало немедленно изъять все электронные схемы, чипы и маячки, блокировать исходящие сигналы и в ближайшее время уничтожить.
— Федя! Где обозники?! — крикнул Соловей своему помощнику, примерявшему трофейные часы.
— Скоро будут! Я уже вызвал! — откликнулся Федор.
— Какого хрена? Они электронные? — Черный подошел к заместителю и уставился на часы.
— Нет. — Тот мотнул головой. — Механические.
— Все равно придется проверить. В пакет клади.
— Юрьич, но…
— Клади, я сказал. А то прилетит ракета аккурат в твои загребущие ручонки. А ежели ты в это время подтираться будешь в сортире? Сообразил, куда воткнется? Давай, не тяни.
— Понял… — вздохнул Федор, опуская блестевшие хромом часы в серебристый пакет.
— И быстренько разберись, что у нас с потерями. Жду доклад.
— Есть.
— Вот и расчудесненько. Действуй.
Заместитель удалился.
— Командир! Что с ихними ранеными делать?
Спрашивал боец из тех, что возились возле опрокинутой боевой машины пехоты.
— Контроль! — коротко и ясно ответил Соловей. — Только не мучить никого! Просто контроль, и все!
— Есть! — отозвался боец, и вскоре ударил одиночный выстрел. Раненого добили.
— Братцы! Да у них в конвое и бабы были! — снова донесся голос со стороны БМП, но уже другого бойца. Тот залез внутрь машины.
— Эй! Ну-ка херней не маяться! — рявкнул Соловей.
— Да они мертвые, батя!
Вояки Соловья зачастую называли его просто батей.
— Тем более! Забыли, чему я вас учил, утырки хреновы? Живого врага убиваем, а к мертвому относимся с почтением! И не отвлекаться! Времени мало! Вырезать чипы — и все! Да поживее!
1
Данная корпорация является властной структурой Оазиса, расположенного на балтийском побережье и объединяющего курортные зоны (курорты меньше пострадали в войне) некоего былого государства.