— Ага. Одна из заповедей Соловья Черного, — вымученно улыбнулся Булава. — Слыхал. Как же. А вот Серафим выражается проще: мочи их подряд, а Всевышний рассортирует.
— Это тот Серафим, что пастырем в казачьей станице? Девицкий который?
— Именно. — Иван кивнул.
— Знаю такого. Но не разу не слышал, чтобы он так говорил.
— Значит, ты ни разу с ним не бухал и не видел его пьяным в лоскуты. — Рейтар, морщась, приложил ладонь к ране.
— Пулю из тебя надо достать, — вздохнул Крылов.
— А то я не знаю, — скривился Булава. — Ты сам-то идти сможешь?
— Конечно смогу. Только не быстро.
— Ладно. Сейчас нам надо собрать трофеи. Оружие. Барахло прочее, рации. Только со всех ихних приборов придется первым делом снять батареи.
— Это я знаю.
— И славно. — Морщась и сопя, Иван поднялся. — Давай сейчас займемся этим, а пулей — потом.
Бойцы батальона уже заканчивали «уборку». Последние тела представителей неприятельского конвоя были брошены в болото и погружались в трясину. Наверное, через десятки миллионов лет их окаменелые останки найдут какие-нибудь разумные существа и будут собирать по каменным косточкам, пытаясь представить себе картину происходившего здесь в доисторические времена, как люди когда-то гадали над горами костей динозавров. Хотя, быть может, это слишком оптимистичный прогноз при той ненасытности людей в кровопускании и разрушении, которая проявилась даже после глобальной войны и Великой Смуты?
Колонна «обозников» уже покинула зону боевого столкновения и двигалась к месту промежуточной стоянки и сбора всех участников операции. Вскорости туда должны были отправиться и основные силы батальона. Соловей распорядился оставить лишь разведячейку. Сейчас он стоял у своей БМП, с тревогой взирая на Острогожск и грозовые отсветы.
— Ну что, так и не связался? — спросил подошедший Федор.
— Нет. — Черный мотнул головой и сплюнул сквозь зубы в сторону. — Помехи жуткие. Из-за этой грозы там сейчас, наверное, полно активных аномалий.
— И что будем делать?
— Ты с основными силами уйдешь на временную стоянку. Организуйте помощь раненым, ну и все по схеме. А я с разведячейкой пойду в Чертог.
— В грозу? — Лицо заместителя выражало протест.
— Ну а что делать? Может, им помощь нужна.
— Да, но гроза…
— Знаю. Не вовремя она, мать ее. Пойдем окраинами. Постараемся подойти ближе к зоне предполагаемого нахождения, а там по обстоятельствам.
— Мне это не нравится.
— Федя, мы же не от хорошей жизни этой херней занимаемся?
— Говорил я, рыскунов надо было тоже нанимать, — вздохнул заместитель комбата.
— Где ты их сейчас найдешь? Все на дальняках. К холодам только воротятся. Да и чем рейтары хуже рыскучих? Такие же по сути.
— Ну так, может, и нет нужды идти за ними?
— Слышь, Федя, хватит панику разводить. Сказал же, надо помочь парням. А если мы их единственная надежда? Не по-русски это, своих бросать.
— Ну, в ту войну бросали за милую душу. Да еще как…
— Ну вот и славненько да расчудесненько. Вот она, война да Смута, и расставила все по местам. — Соловей протер очки. — Хорош языками молотить. Давай ускоряй отход, не то будем трендеть до осени.
Федор ушел. Командир батальона посмотрел ему вслед и снова воззрился на город. За мрачными заброшенными зданиями сверкали молнии. Раскаты грома отозвались эхом в низких дождевых облаках. И вновь ударило, но не так громко и не похоже на грозу — три глухих удара в небесах, один за другим, как будто кто-то выбивал большой пыльный ковер.
Соловей резко обернулся на юг и озабоченно присмотрелся к облакам.
Зашипела рация:
— Лесник! Я Невод! Мы атакованы! И не можем понять кем! Вокруг никого! Один мотор в труху! Есть потери!
Говорил командир «обозников». Эта группа попала в беду.
В облаках повторились глухие удары.
— Это «ганшип»! — крикнул Соловей в рацию. — Внимание всем! Воздух!
Они забрались в какую-то хижину, давно облюбованную пауками — судя по обилию паутины. Пауки не любили мутантов и не селились вблизи постоянных свищей, а потому эта старая деревянная развалина, поросшая мхом, была относительно безопасным убежищем.
Мустафа проводил взглядом еще одну шаровую молнию, проплывшую метрах в ста между двумя домами, и тихо проворчал в ее адрес что-то нехорошее. Если в обычную погоду шаровухи в Чертогах считались редкостью, то в грозу они буквально наводняли сумеречную зону. И чем меньше была зона, тем выше оказывалась плотность шаровух. А Острогожск был одним из самых малых Чертогов, так что вероятность новой встречи с плазменным шаром была высока.
Павел стоял в дальнем углу и выжимал куртку, из которой вылился целый бидон воды. Штаны он решил не снимать — надеть будет трудно, потому что сколько ни выжимай, все равно будут мокрыми.
— Черт, а пиявок-то откуда столько в карманах? — фыркнул Ходокири.
— Да из лужи, в которой вы так весело искупались, — ответил Артем, включая рацию.
— Если там жили пиявки — значит, не было радиации. Верно? — Павел посмотрел в его сторону.
— Верно. Да чего ты переживаешь? Я же только что проверил и тебя, и Засоля. Немного хапанули. У меня одежка больше вашего светится.
— Ну так отожми.
— Некогда. Да и толку мало. Нужно хорошенько выстирать. Все, не мешай. — Полукров поднес рацию ближе, чтобы не говорить громко и не усиливать звук динамика.
— Бул, ответь. Как слышно меня?
Шипящая тишина в ответ. Спасибо, хоть нет аномалии.
— Бул, как меня слышно? Ответь.
Тональность и интенсивность изменились, послышался знакомый голос:
— Арти, слышу хорошо. Перейди на запасную частоту.
— Понял тебя. — Артем подкрутил кольцо переключения частот и выбрал нужную, заранее обговоренную для запасного канала связи.
— Бул, как слышно?
— Хорошо слышно. Говорить буду быстро. Не исключаю, что кто-то слушает и отследит запасной канал.
— Хорошо. Рассказывай.
— Взяли четыре негатива. Все холодные. Стрелок тоже. Нахожусь на их точке. У них был радиосканер. На нашей частоте. Скорее всего, они нас слышали. Правда, не знаю, понимали ли.
— То есть?
— Судя по амуниции и прочим причиндалам, они не местные, а спецы из Оазиса. Есть карта нашего резервата, но в ней все не по-русски. Латиница, но не английский точно. Не немецкий и не западнославянский.
— Так, ясно. А сами как?
— Да в порядке. Я покоцанный, правда.
— Что-то серьезное? — забеспокоился Артем.
— Да так. Середнячок.
— Скажи толком, бывает по-разному.
— Ну конечно, башку снесло, Арти. Разве не слышишь, что я задницей с тобой разговариваю?
— Не трепись попусту, — разозлился Полукров.
— Плечо. Пуля засела. Другая навылет. Кровь остановил, но рука почти не слушается.
— Черт…
— Да ладно, брат. Было и хуже, помнишь? У вас какие вести?
— Наш новый приятель, похоже, холодный. Ловушка в хвосте птички. Потом мы вышли туда, откуда «Панцирь» по вам молотил. Коробочки на месте нет, зато нашли три трупа. Вроде не наши. Амуниция, как ты говоришь, от Оазиса. Нарвались на шаровуху. Чуть не сгинули. Но помогла какая-то баба на рейте.
— Баба на рейте? — удивился Иван.
— Да.
— Познакомились?
— Нет. Сдернула и шарик за собой утянула, а потом его чем-то взорвали. Короче, мы пытаемся ее разыскать.
— Н-да, дела. А сами целые?
— Да, только немного фоним. Особенно я.
— Нам надо сблочивать отсюда, и чем скорее, тем лучше. Потрепанные ведь, да еще нуклидов цепанули. Похоже, что кроме нас тут имеет интерес еще кто-то — не могли же наши холодные ваших положить. Подозреваю, что одна компания, если ваши экипированы как спецы Оазиса.
— Согласен.
— А вести от главного есть?
— Не могу с ним связаться. Да из Чертогов это и почти нереально в грозу.
В голосе Ивана вдруг обозначилась тревога: