— Паша? Паша! — Мустафа схватил товарища и приподнял, укладывая его голову себе на колени. — Братан!
— Сука, не тряси, больно же! — вдруг завопил Ходокири. — И не ори мне над ухом! — Он сглотнул и облизал губы. — Помираю я, братцы. Все. Слушайте… Слушайте меня, други… Я должен вам тайну открыть.
— Да погоди ты. — Артем, морщась, присел рядом. — Пашка, погодь. Все нормально с тобой будет.
— Не перебивай меня, зараза… Я же на смертном одре… Дай сказать… Слушайте… Вы должны знать мой секрет… Короче… Я по отцу… Китаец…
Мустафа и Артем недоуменно переглянулись. Затем уставились на Ходокири и, не сговариваясь, хором произнесли:
— Да мы давно это знали.
— Что? — Павел приподнял голову и закричал: — Козлы! Откуда вы это могли знать?! Вы что, батю моего видели?
— Я не понял… — Артем нахмурился. — Ходок, ты умираешь или как?
— А ну, постой. — Мустафа схватил товарища за плечи и стал разворачивать его массивную тушу.
— Что ты творишь, падла! Больно же! — блажил Ходокири.
— У него осколок в жопе, — подытожил Засоль после беглого осмотра.
Артем изогнул бровь:
— Внутри?
— Нет. В левой.
— Полукров! Убери этого горца подальше от моей задницы! — негодовал Павел. — Знаю я их!
Мустафа презрительно столкнул Павла со своих колен и поднялся. Артем рассвирепел:
— Паша, ну ты и мудила! Устроил нам бродячий цирк! «Умираю я!» Вот же дол… (снова раскат грома).
— Да идите вы на хер оба! Тоже мне друзья! — огрызнулся Ходокири.
Кряхтя и матерясь, он попытался подняться.
— Ну помогите же, уроды!
Засоль и Полукров подхватили его под руки.
— Павлин, почему ты такой говнюк? — проворчал Мустафа.
— Какой есть…
— Может, в дом его затащим? От дождя?
— Да это здание вот-вот развалится, — отказался Артем.
Кряхтевший Павел поднял голову и вдруг изменился в лице. Его глаза расширились, а скривившийся от боли рот распахнулся.
— Чтоб меня! — воскликнул он.
Артем и Мустафа проследили за его взглядом.
К ним направлялись двое — хотя нет, из-за угла показалась вторая пара. Одного они знали хорошо, это был Соловей Юрьевич Черный. С ним шла молодая женщина в мотоциклетном шлеме — та самая, что увела от них шаровую молнию. Она целилась в спину хромавшему впереди нее человеку в комбинезоне рыскуна. Он обливался кровью, а руки были перехвачены сзади пластиковой стяжкой. И наконец, четвертый. Он шагал рядом с Соловьем. И его они тоже знали — правда, плохо. Достоверно о нем было известно одно: он погиб. Рядом с Соловьем шел живой и невредимый Малон Тахо, сжимавший в руках два пистолета-пулемета «крисс супер».
Глава 14
ЖИВОЙ
Самолет добрал нужную высоту и перед новым заходом на цель стал увеличивать скорость, чтобы иметь ее в запасе при крене на крыло, когда она снова начнет падать.
Капрал Ширин молча смотрела на приборную панель и водила средним пальцем между кнопками, собирая пыль. Затем растирала большим пальцем средний и начинала заново.
— Лейтенант, — заговорила она. — Вы сами все слышали. Вы же понимаете: мы только что потеряли отряд «Бора».
— Понимаю. И что ты хочешь этим сказать?
— То, что нам больше нечего здесь делать, пора убираться отсюда. Мы сожгли много топлива и потратили впустую достаточно боеприпасов. Зачем ухудшать и без того плохой рейтинг вылета?
— Капрал, тебе не кажется, что в последнее время ты слишком много себе позволяешь? — процедил Гильмири.
Он с трудом сдерживал гнев и пытался унять непреодолимое желание наказать Ширин за дерзость.
Та уставилась на старшего оператора:
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Все прекрасно ты понимаешь, — ответил Гильмири. — Ты будто специально ждешь моей неудачи, чтобы перехватить инициативу и показать руководству свою компетентность и профессионализм. Хочешь выбить меня из этого кресла, дрянь?! — Он ударил кулаками по подлокотникам.
— Послушайте! Все не так!
— Закрой свой рот!
— Но лейтенант! Вы же не в себе!
— Что? — Он привстал с кресла. Какие-то крохи рассудка отделяли его от того, чтобы схватить эту девку за волосы и все-таки впечатать лицом в монитор. — Итак, ты твердо решила вести свою, очень нехорошую линию?
— Какая линия, командир? Зачем нам новый заход на атаку?! Чтобы отомстить и выпустить пар?
— Ширин, ты сейчас сказала главное в нашем разговоре слово. — Гильмири вцепился в подлокотники, чтобы скрыть дрожь в руках, и медленно опустился в кресло.
— Какое?
— Командир. Я твой командир. И не забывай об этом, капрал! Я руководствуюсь логикой и только логикой. Да, мы потеряли группу. Но отряд «Бора Биляль» был самостоятельной единицей. У них был автономный рейд. И его гибель не наша вина.
— Но мы же нанесли по ним удар.
Никак не уймется девка. Гильмири стиснул зубы. Ему и самому казалось, что он сейчас не в себе, и эта дрянь делала все, чтобы спровоцировать его на непоправимые действия. Тогда ему точно не выкрутиться.
Он начал тщательно проговаривать каждое слово.
— Это. Стало. Следствием. Того. Что. В регионе. Действуют профессионалы. Враждебные нам.
— Но это лишь мнение…
— Замолкни и не перебивай. Дикари знали о готовящейся акции. Им было известно, что конвой придет к городу, на который упал тот чертов самолет. И они очень грамотно разделались с этим конвоем. Потом профессионально и быстро избежали крупных потерь, когда в игру вступили мы. Потом появился лазерный целеуказатель, которым они сбили нас с толку. А это означало, что они прослушивали наш радиоэфир и понимали язык. Все это, считай, даже не косвенные, а прямые улики в пользу того, что здесь работают профессионалы из конкурирующего Оазиса. И вот за это командование не посмеет повесить на нас всех дохлых собак. Это не наша вина, облажались разведка и аналитический отдел.
— Но может быть, тут вовсе нет профессионалов. Может, просто недооценили дикарей?..
— Тогда это тоже, черт возьми, останется на совести разведки и аналитиков!
— И вы, лейтенант, надеетесь, что высшие чины разведки корпорации не сделают из нас козлов отпущения?
— Высшие чины разведки — не совет директоров. Провал операции настолько очевиден, что этим делом будет заниматься руководство корпорации, а не внутренняя комиссия военного ведомства. А у нас есть телеметрия. У нас есть записи. Так на чьей ты стороне, Ширин? На нашей? Или на стороне высших чинов разведки, которые спишут провал на нас? Если делом займется совет директоров, они обречены.
— Конечно, я на вашей стороне, командир. Я с вами.
«Как-то неубедительно, — подумал Гильмири. — Впрочем, все бабы лживы». Во всяком случае, она понимает теперь, что лезет в сферы, уровень сложности и масштаб которых не в силах постичь своим умишком. Чертова политика эмансипации, проповедуемая главами корпорации. Зачем вообще здесь понадобилась баба? Хотя понятно, что по части подлостей в карьерных делах мужчины нисколько не отстают.
Ширин упорствовала:
— Мне все равно непонятно, зачем продолжать атаку.
— Машина. Зенитно-ракетный комплекс. Ты сознаешь, что он остается в руках местных дикарей? А что это значит? Невдалеке от резервата проходят коммерческие маршруты торговой авиации для связи с Оазисами в Северной Европе. Дикари уже знают, кто направил на их территорию конвой. Торговые маршруты оказываются под угрозой. Мы либо рискуем самолетами, либо налаживаем обходные пути, а это дополнительные расходы на топливо. Товары подорожают, партнеры тоже повысят цены. Тебе это ясно? Машина должна быть уничтожена, и это покроет все неудачи сегодняшнего вылета.
— Женщина-рейтар?! — Возмущение Павла было под стать презрению на его лице. — Дожили! А щи варить кто будет?!