Полностью обнаженная она медленно опустилась, продолжила сладкую пытку языком, вновь начав с его губ, потом провела влажную дорожку языком ниже, к его груди, и еще ниже – туда, где на животе начиналась еле заметная полоска волос, ведущая к паху. Саймон посмотрел на её равномерно качающуюся голову, прелестную аккуратную грудь с возбужденными сосками, её томно закрытые глаза и приоткрытые влажные губы, и зажмурился, чувствуя, как невероятно возбуждается просто созерцая эту крайне откровенную сцену. Наконец, Шнайдер добралась языком до самого чувствительного места на его теле. Он почувствовал, как она сначала медленно, постепенно осваиваясь, принялась ласкать его, а потом всё быстрее и сильнее, идя на поводу у собственного возбуждения. Сержант USS закинул руки за голову и, вцепившись в подушку, боролся с яростным желанием схватить её за голову и жёстко проконтролировать процесс. Помогали только движения бедрами навстречу её горячему рту. Изощрённая, умелая пытка продолжалась довольно долго, но вот, наконец, когда он был уже близок к тому, чтобы сдаться, немка оторвалась от него и легла рядом, голова к голове.
— Впечатляет, малыш... — сказала она, гладя его по груди. Саймон перевернулся на живот и навис над ней.
— Мы только начали... — он начал целовать её шею. И вдруг, вспомнив что-то, выпрямился и спросил:
— Обладаете в этом деле опытом, сержант?...
— Вполне... — её задел этот вопрос, и, переполненная негодованием, она с силой впилась ногтями в его спину, оставив кровавые отметины. Он даже не поморщился, только усмехнулся.
Микаэла смотрела на него, в глазах был вызов. Нет, помогать ему она не будет. Посмотрит, как он сам справится. Немка убрала руки с его спины и раскинулась на кровати, с любопытством ожидая активных действий.
Старший-сержант принял вызов. Он начал с её шеи, медленно опустился к груди, легко касаясь губами шелковистой кожи. Добрался до упругой полусферы и нежно взял в рот набухший сосок. Микаэла непроизвольно выгнулась, раскинутые руки смяли в кулачках простыни. Своим жарким ртом он попеременно ласкал то одну, то другую грудь. Постепенно его ласки становились всё более грубыми. Она чувствовала, как сильные руки гладят её тело, а потом его ладонь скользнула во влажный пожар между её бедер и средний палец умело нащупал пульсирующий бугорок. Она судорожно вздохнула. Саймон поднял голову и вопросительно посмотрел в её глаза. Его пальцы продолжали нежно гладить и сжимать её между ног. Рот Микаэлы приоткрылся, а тело начало отвечать на движение его пальцев — приподниматься навстречу и выгибаться в судорогах накатывающего наслаждения. Сай усмехнулся, сдвинулся вниз, и она почувствовала его кожу на внутренней поверхности бедер. Он медлил.
— Давай же, — со стоном выдохнула она, выгибая спину дугой. И услышала его тихий смешок. Самодовольный ублюдок! Больше она не позволит себе такой слабости!
Но долго сдерживаться не получилось. Он был невероятен – кинулся туда, словно в бой. Микаэла не ожидала такого натиска, её руки невольно обхватили его голову и крепко прижали к себе. Вскоре её подкинуло, затрясло в судорогах оргазма, она стиснула зубы, промычала что-то невнятное, изо всех сил сдавив его голову бедрами. На миг ей показалось, что она теряет сознание. Когда же она пришла в себя, то увидела перед собой его лицо... Надменное лицо победителя. Его глаза горели яростным желанием. Она только распалила его.
Он оперся на руки, завис над ней и, не давая передохнуть, как опытный тактик, который не даёт сломленному противнику опомниться, вновь пошёл на штурм. Теперь уже он был сверху и двигался очень медленно и чувственно, не торопясь, желая, чтобы они оба получили максимальное наслаждение. Каждое его движение вызывало нежный стон, она запрокинула голову. Длинные, стройные ноги обхватили его спину, а руки, не переставая, гладили его напряжённые плечи. Светло-бежевая кожа Бёрнсайда красиво контрастировала с её побледневшей в полумраке кожей...
Но вдруг она остановила его, упершись в его грудь сразу двумя ладонями...
Не желая чувствовать себя побежденной, Микаэла подмяла парня под себя, намереваясь провести следующий раунд, по своим правилами.
— Иди сюда, — шепнула она и облизнула пересохшие губы.
Саймон вдруг почувствовал лёгкое головокружение, краски вокруг поблекли, окружающие предметы расплылись, потеряв четкие линии, и только они вдвоём, казалось, остались реальны. Каждая клеточка его тела теперь стала втрое чувствительней, он ощутил её всем телом. Она была им, а он был ею. Парень снова стал двигаться, не в силах сдерживать стон запредельного удовольствия. Он не отводил взгляда от бездонных глаз своей Микаэлы. Всё было по-новому, в несколько раз чувствительнее и более страстно. Постепенно, движения становились всё более энергичными. Грубый, животный инстинкт захватил всё его воспалённое мужское естество, и сдерживать этого рвущегося на свободу зверя было выше его человеческих возможностей. Он начал двигаться с такой силой, будто месил боксерскую грушу, вкладывая в каждый удар всю свою мощь, а Микаэлле только этого и хотелось... Та боль, что она ощущала, была именно тем, что её возбуждало и приносило ничуть не меньшее удовольствие. От минутного помутнения рассудка, немка приставила ладони к шее партнера, через силу произнеся:
— Если ты остановишься... Я сверну тебе шею!!! — злобно прошипела она, как змея, но зря только напрягалась. Саймон не был намерен сбавлять темпа, чем вызывал всё новые и новые стоны, что лишь подливали масла в огонь его жажды!
С каждым мощнейшим толчком от его плеч и груди отлетали капельки пота, и усыпали мелким бисером её кожу. Словно в тумане, она разглядела его лицо, со стиснутыми зубами и со звериным огнём в глазах и в очередной раз восхитилась его темпераменту и силе. При каждом новом ударе по её телу пробегала волна, нервы вспыхивали веером импульсов, несущих запредельное наслаждение. Она начала извиваться над ним, чувствуя, как внутри её тела заискрилось неведомое прежде животное наслаждение. Саймон и не думал останавливаться, он продолжал, задыхаясь, и почти рычал ей в ухо.
Микаэла уже и не знала, сколько времени всё это продолжалось, но вот она сама, повинуясь требованию своего тела, облепила его руками и ногами, задвигалась в унисон. Наконец он стал ускоряться и, когда ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание...
Шнайдер кончила первой, издав настолько мощный крик, что был сравним только с воем рассвирепевшей волчицы. Совершенно обессиленная, лишенная чувств, но тем не менее, всё ещё в сознании, немка думала про себя: “Это стоило всего...” Она даже не осознала, что и Саймон излился в неё, одновременно с её собственным коллапсом, да и было наплевать! Всё равно сыворотка сделала её бесплодной, так что волноваться причин не было...
Немка через силу, на трясущихся руках попыталась приподняться, но Саймон остановил её, обняв руками за талию и прижав к себе, перевернувшись на бок. Как оказалось, за окнами уже брезжил рассвет, и лучи солнца только-только должны были осветить два обнажённых тела. Оба они были обессилены, но этот момент, после сказочного соития, ни Саймон, ни Микаэла ни на что бы не променяли. Она смотрели друг на друга, как никогда. И в этом взгляде они оба видели то, что прежде казалось совершенно нереальным. Но теперь...
— Ты никогда не был одним из нас... — со всей своей нежностью и воспылавшей любовью, начала шептать Микаэла. — И никогда не будешь одним из нас... Ты чужой для нас... И был им с самого начала...
Саймон слушал её, не желая перебивать. Неважно, что она скажет. Важно то, что она просто... Говорит с ним. Этот наигранный, сладостный и невероятно нежный тон, словно голос неземной серены очаровал его.
— Но для меня, ты – особенный... — немка нежно обвила его шею своими руками, вновь прижавшись к нему всем своим горячим телом. — Я никому не позволю тебя обидеть... Ты моя страсть... Ты моя жажда... Ты – мой...
После этого, она прильнула к губам Саймона, как девушка целует своего возлюбленного. Она никогда и ни за что не скажет этого слова вслух. Но ведь никто не запретит ей поступать так, как ей хочется? Иначе выпотрошит, как треску...