— Что ты возразишь?
— Что им милее власть, — староста насупился. — Пока они сидят в Высоком доме, пока решают, кому сколько брикетов на зиму, — вроде как при власти. А когда окажутся под Хозяевами — тогда и Высокий дом не нужен. Никто не нужен. А кто хочет учиться — пусть учится, пожалуйста. Я и своим говорю учитесь.
— А книг много? — спросил Дым.
Староста пожал плечами:
— Штук шесть. Учебники по математике, по инженерному делу…
Дым помолчал. Староста смотрел настороженно — ждал подвоха.
— Ты доволен жизнью? — спросил наконец Дым.
— Въедливый ты, — проворчал староста. — Чувствуется, что чиновник. А простой человек не спрашивает себя, доволен он жизнью или нет. Он просто живет. Детей растит…
— Тех, которые не лишние, — заметил Дым.
— Идиот! — рявкнул хозяин так, что сопение в комнате разом оборвалось. Язык укороти, надзиратель стриженый! Я же вижу, как ты смотришь, мы-де свободу предали, под Хозяином живем, как скоты. А вот и нет! Свободные мы, посвободней некоторых. Живем мирно, никому не мешаем, всем довольны!
Дым молчал.
На другой день он вернулся к Хозяевам. Тот, с темными щитками на глазах, удивился его возвращению.
— Ты войдешь, — спросил Хозяин, — или останешься снаружи?
— Войду, — сказал Дым. Ему до странности хотелось простора и пустоты хозяйского жилища. Наверное, давали о себе знать двое суток в тесном доме старосты. Странно. Прежде Дыму никогда бы не пришло в голову называть такой дом — тесным.
— Я думал, ты останешься с ними, — сказал Хозяин. — Все ваши, те, кто приходит, хотят такой жизни. Хотят туда.
Дым молчал. Он порывался сказать, что Лес-Лановой расписывал стены своего дома цветами, а Дива Донна замечательно поет. Что цивилизация — не сборище разумных животных, что не все, живущие стадом, видят смысл жизни в одной только жвачке. Жить вместе — не обязательно быть безмозглой скотиной. Ему хотелось говорить и говорить, изливать свою обиду, непонимание и злость но он молчал, потому что Хозяин все равно не понял бы его. Да и он, Дым, никак не мог понять Хозяина. И ведь были волки. Время шло, а волки никуда не девались.
— Арти-Полевой изобрел специальные маячки, чтобы отпугивать волков, — сказал Дым, когда молчание затянулось. — Но волки смогли адаптироваться.
— Вряд ли он придумал их сам, — сказал Хозяин. — Похожие технологии когда-то существовали у нас, вероятно, он вычитал в каком-нибудь старом источнике.
— Нет, он их изобрел, — упрямо повторил Дым. Хозяин не поверил ему. Высокие острые плечи поднялись и опустились: этот жест означал, что Дым может сколько угодно тешить себя иллюзиями, мнение же Хозяина не переменится ни на стебель.
— Я хочу спросить тебя, — сказал Дым. — Первое. Ты согласился бы принять на своих землях еще несколько общин; много, очень много, миллион… людей? Таких, как я.
Хозяин понял, и Хозяин умел считать.
— А второе? — спросил он.
Дым огляделся; на стене напротив — для удобства Дым определил эту плоскость как стену — лежала проекция огромного пастбища. Медленно, по широкому кругу двигались стада — неправильной формы, светлые, и видом своим, и манерой передвигаться похожие на белые облака в полуденном небе. Справа ровной линией стояли хлева; слева красными огоньками подмигивали «огневые точки» автоматические убийцы волков. (Дым вспомнил: свист над головой. Волк с дырой в груди, такой огромной, что Дым мог бы просунуть туда кулак, если осмелился бы.) И в стороне, неподалеку от огневых точек — стоящие рядышком дома. Осколок цивилизации, разумная община; целую степь можно было бы заставить такими вот маленькими поселками.
— Второе… — проговорил он медленно. — Что ты за это попросишь? На каких условиях?
Хозяин смотрел на Дыма без щитков, прямо. И Дым впервые выдержал этот взгляд.
— Я буду говорить с тобой откровенно, — сказал Хозяин. И Дым обрадовался.
Лидер говорил: мы получили в готовом виде то, на что цивилизация Хозяев потратила тысячелетия своей истории. Если мы не сделаем своими хотя бы толику этих умений и знаний — мы обречены. Мы растратим богатое наследство и вернемся туда, откуда вышли — к полю, к хлеву, к траве. Мы снова станем беспомощными перед волками; цивилизация погибнет. Но если каждый из нас ежечасно будет бороться за цивилизацию в себе — мы выживем, мы выиграем и преумножим наследство Хозяев. И настанет день, когда наши собственные умения и добытые нами знания превзойдут умения и знания Хозяев.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Поселение было обнесено частоколом, и на заостренных верхушках высоких кольев сидело послеполуденное солнце. Вместо одной стены стоял погрязший в земле, облепленный грязью тяжелый тягач. На дне ковша поблескивала дождевая вода. Дым постучал. Ему долго не отпирали — разглядывали пришельца в щель и шептались. Потом скрипнули петли, и тяжелая дверь отворилась; за частоколом было темно и душно.
— Тю, — сказал молодой парень с самострелом на плече. — Ты кто такой, дядя?
— Дым-Луговой, — отозвался Дым. — Отбился от стада.
— Все мы тут отбились, — сказал парень. — Хочешь остаться? Давай, места хватит, двоих с утра волки задрали…
Дым огляделся. Глаза его привыкали к полумраку. Пространство внутри частокола было укрыто огромным куском брезента. Ни на что не обращая внимания, возились в соломе дети. Поодаль стояли женщины — изможденные, тощие, усталые. Настороженно смотрели на Дыма. Мужчин не было видно.