– И зимой тоже бегаешь?
– Зимой еще сподручней. К обозу прибьешься и идешь не таясь. Руки дармовые всегда нужны.
– А в замок как ты попал?
Иван чуть замедлил с ответом и вильнул взглядом.
– Случай просто вышел. Притомился и решил отдохнуть. Залег в чащобе, а на меня напала темная рать большим числом. Дальше тебе самому ведомо.
Ведомо или неведомо, но ответ был слишком обтекаемый. Не похоже, чтобы «темная рать» нападала на кого ни попадя.
У меня осталось ощущение, что мы с монахом были только закуской, а Иван должен был стать «гвоздем программы». Никаких особенных доводов для этого у меня не было, подсказывала интуиция.
– А что они за люди? – спросил я, меняя тему разговора.
– Темные, или нечистые, – ответил он, отводя глаза. – Мне неведомо…
В это я тоже не поверил.
– Так говоришь, ты был в Дунайском походе? – поинтересовался я больше для поддержания разговора.
– Был, а до того и с туркой воевал, и за Измаил.
– Да ты, я погляжу, чистый герой. – Разговор опять начал принимать интересный для меня оборот. – А под Измаилом тебя случаем не ранило?
– А ты как знаешь? – удивленно спросил солдат, тревожно глядя на меня. – Не токмо ранило, а почитай убило. Как жив остался, и по сей день не знаю. Да ты сам погляди.
Он поднял рубаху и показал грудь и живот, обезображенные жутким шрамом.
Под Измаилом его чуть не убило, невесту Марфой кличут, мне на пути встретился. Количество совпадений явно начало набирать критическую массу. Кажется, меня действительно направили в нужное место, в нужное время.
– А невеста твоя, какова из себя?
Иван удивился моему любопытству, но ответил:
– Хозяйка она справная, себя блюдет, опять же сочная.
В глазах его промелькнула нежность. Портрет был исчерпывающе точный, но неопределенный.
– А по отчеству твоя Марфа не Оковна случаем будет?
– Оковна! Да ты откуда знаешь?!
Он во все глаза уставился на меня с суеверным ужасом.
– Никак она тебе знакомая?!
– Знакомая, если мы об одной женщине говорим.
– Может, ты еще и знаешь, где она обретается? – спросил солдат, с надеждой глядя мне в глаза.
– Знаю, она меня за тобой и послала.
– Барин, коли не врешь, век…
– Будет тебе, – махнул я рукой.
Я отнюдь не разделял его энтузиазма. Он почувствовал и встревожился. – Али случилось с ней чего? Может, недужна?
– С ней-то все в порядке, только далеки мы от нее. Тебе, Иван, сколько лет?
Он хотел ответить, но споткнулся на слове, от неожиданной смены темы разговора.
– Не знаю, не считал…
– Ты, я думаю, из долгожилых? – невинно спросил я. Мне надоело ходить вокруг да около.
– Из… А ты сам-то, из каких будешь?
– Я из обычных.
– А что про долгожилых знаешь?
– Мало знаю. Знаю, что вы есть и от нас прячетесь, что живете очень долго… Короче говоря, что Марфа Оковна рассказала, то и знаю. Вот про тебя – что то ли погиб ты, то ли нет…
– Вот оно значит как… Простому человеку доверилась. Ай, да Марфутка! – не то одобрительно, не то осуждающе, сказал Иван. – Может, ты, барин, толком расскажешь, что меж вами произошло?
Я рассказал.
– Двести годов, это надо же. То-то я и гляжу, совсем ты не такой как все.
Он, видимо, хотел объяснить какой, но только покрутил пальцами и ничего не сказал.
– Так что же она понимает об нас с ней?
– По-моему, сама толком не знает. Хочет, чтобы я с тобой пришел в наше время, а я так думаю, тебе стоит попробовать ее здесь найти.
Что ему делать, я не очень себе представлял. Если Иван смог бы найти ее в эту эпоху, то в наше время он должен был бы быть с Марфой. Тогда зачем вся катавасия со мной?
С другой стороны, если бы я не попал в это время, не нашел его и не указал, где искать невесту, то они бы не встретились ни в XVIII, ни в XX веке. Все это было запредельно сложно, если, конечно, не принимать возможность множественности вариантов истории.
Иван тоже задумался. По времени уже должны были вернуться домой богомольцы, а мы застряли в самом начале поиска выхода из проблемы.
– Плохи наши дела, барин. Повстречайся мы с тобой хоть тремя днями раньше, можно было бы хоть сейчас к Марфе идти. А теперь, боюсь, ни у нас двоих, ни даже тебе одному пути туда не будет. Враги теперь у нас с тобой сильные, дорогу закажут и запутают.
– Ты про чертяк из замка говоришь?
– Про них, про кого ж еще.
– Так что же делать? – растеряно спросил я.
Перспектива растянуть приключение на всю оставшуюся жизнь мне в эту минуту очень не понравилась.
– Не знаю, барин, я не ведун. Кое-что, правда, могу делать, что другим не по силам, а с нечистью не совладаю. Сам видел, как они меня едва в жертву не принесли.
– А где найти ведуна? Это, вообще, кто?
– Есть такие на белом свете. Навроде нас, долгожилых, только их совсем мало осталось. Их еще трудней, чем нас, сыскать. Всяк не из простых людей от вас, человеков, хоронится, а эти особливо. Да и что им не хорониться, коли они про все наперед знают.
– Ладно, – решив отложить решение вопроса до прояснения ситуации, сказал я. – Давай лучше думать, как тебя легализовать.
– Больно мудреные слова, барин, говоришь, так сразу мне и не понять.
– Нужно что-то придумать, чтобы тебя не арестовали. Давай тебя моим камердинером назовем. Справим городскую одежду, шапку, сапоги, а то босым и в отребье – ты чисто беглый каторжник.
– Была у меня одежа справная, так нечистые отобрали, – словно оправдываясь, сказал Иван.
На том мы и порешили.