У меня появилась мысль, не отправить ли крестьян «в рабство» к своему недавно обретенному предку, человеку незлобивому и доброму. Это было для них лучше, чем умирать от кишечных болезней на болоте или гнить на сибирской каторге.
Однако, как обойти закон об «ревизской сказке», иначе говоря, переписи населения для начисления подушного налога в казну, я пока не знал. Обычно такие мероприятия проводились раз в пятнадцать лет, иногда военными, чаще гражданскими чиновниками. Помещик предоставлял списки своих крепостных, и на общих сходах они проверялись инспекторами простым наличием людей.
Последняя перепись произошла в 1794 году, пять лет назад и за время до следующей, при желании, можно было поменять имена новых живых крестьян на умерших и опередить ноу-хау Павла Ивановича Чичикова на четверть века, причем не корысти ради, а исключительно для благородного дела.
Однако я не знал, как отнесется мой предок к такой афере, и не рискнул без его разрешения отправить бедолаг в его имение. Поэтому единственное, что я мог сделать для «душегубов», это оставить им денег на пропитание. Чтобы не вводить атамана в соблазн личного обогащения, я попросил собрать сход и при всех передал ему деньги на кормежку.
Разбойников растрогала такая забота. Поэтому наше расставание получилось более сердечным, чем встреча.
Нас со старичком почти всем поселением проводили до большой дороги и перекрестили на прощание.
– Пора прощаться и нам, – сказал леший, когда мы остались одни. – Бог даст, еще свидимся.
– Может быть, расскажете на прощанье, кто вы такой на самом деле? – спросил я, задуренный его постоянными сменами поведения.
– Зачем это тебе? – удивленно спросил он.
– Вокруг меня скопилось слишком много тайн, и я хочу разобраться, что происходит на самом деле, – ответил я.
– Зачем? – опять задал он вопрос, на который ответить было не так просто, как кажется. Действительно, что бы дали или изменили в моей жизни такие знания?
– Тебе скучно и хочется вернуться домой? – насмешливо спросил дед. – Если хочешь, я это мигом устрою.
– Я не в том смысле, – заюлил я, холодея при мысли так сразу, без подготовки, оказаться в своем времени и больше никогда не увидеть Алю. – Интересно же разобраться в том, что происходит. Все-таки нахожусь я здесь, а механизма перемещения не понимаю…
– Тебя интересует собственно физика или философия вопроса? – поинтересовался старик, смешно, по-клоунски, задирая рубаху и еще выше поддергивая свои и без того короткие портки, повязанные вместо пояса мочалом.
Смотреть на его ужимки было забавно, я засмеялся и невольно сбился с серьезного тона.
– Ты не стесняйся, спрашивай, что хочешь, – поощрительно улыбнулся он, – мы с тобой сядем рядком и, не спеша, решим все проблемы времени и человечества.
– Вот этого я сделать и не могу, – улыбнулся я в ответ, удивляясь собственной занудливости, – у меня со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было. Мне бы сначала подкрепиться.
– Вот и живи, как живется, боюсь, что личных проблем у тебя хватит и без изучения теории смещения времени.
– Что вы этим хотите сказать? – с тревогой спросил я, но уже в пустоту. Старый фигляр, как всегда, исчез в самый интересный момент разговора.
Мне оставалось только вздохнуть и сесть на лошадь, вычищенную и оседланную молчаливым парнем, который в охотку, видимо, истосковавшись по крестьянской работе, занимался ею со вчерашнего вечера. До Завидово отсюда было недалеко, верст шесть-семь, и доехали мы с повеселевшей кобылкой до места довольно быстро, меньше, чем за час.
Глава шестнадцатая
В имении царили покой и умиротворение. После вчерашнего боевого похода хозяин и гости устроили очередной банкет, гуляли полночи и еще почивали. Как и следовало предположить, облава никаких результатов не дала, если не считать пары лис и десяток зайцев, затравленных разгоряченными охотниками.
Алю, вопреки моим опасениям, мое ночное отсутствие не встревожило. Сказала, что «контролировала ситуацию» и ничего плохого со мной не могло случиться. Меня, когда жена употребляла совершенно несвойственные для провинциальной барышни, в которую она медленно, но верно превращалась, слова и выражения, разбирал смех. Расхохотался я и в этот раз.
– Нечего веселиться, – сердито сказала она, – иди, мойся, а я пока прикажу накрыть на стол.
Я в зародыше, чтобы не спровоцировать обиду, подавил мысль о том, как быстро дворовая девчонка научилась пользоваться услугами других людей, и отправился приводить себя в порядок. Есть хотелось зверски.
– Иван и кузнец вернулись? – спросил я Алю, когда мои возможности поглощать пищу была полностью исчерпаны, сил осталось только на то, чтобы добраться до дивана и растянуться на прохладном атласе его обивки.
– Вернулись, вчера. Хотели сегодня опять идти, да я Ивану велела дождаться тебя, сказала, что ты скоро будешь.
– Пошли, пожалуйста, за ним и кузнецом, – попросил я, – нам нужно поговорить. Да, пусть придет тюремщик.
Пока Аля отдавала распоряжения, я чуток вздремнул, закладывая фундамент будущему жирообразованию.
Иван с Тимофеем без стука вошли в комнату, прервав самый сладкий момент сна. Я, медленно возвращаясь в реальность, сонно вытаращил на них глаза, встряхнулся и сел на диване. То, что они никого не нашли и не могли найти, было понятно, потому их рассказы о вчерашних подвигах меня не интересовали. Иван, напротив, был заинтригован моим ночным отсутствием.