Утром мы вдвоем развесили куски мяса в маленькой коптильне.
Охотник положил руку мне на плечо.
– Девочка, у тебя талант обращаться с ножом. Я научу тебя, как им правильно пользоваться. Имена в этом лесу ничего не значат, но мне как-то нужно тебя называть.
Потом он взглянул на меня и провел рукой по моим взъерошенным волосам.
– Ух, ты, прямо как оленья шерсть.
Так я стала Элкой[1]. Своего имени он мне так и не сказал, и через пару недель я стала звать его про себя просто «Охотник». Он научил меня плести силки, ставить капканы и попадать в белок с расстояния в пятьдесят ярдов. А я помогала ему разделывать добычу, расставлять ловушки, скоблить шкуры и готовить их для просушки. И еще прибирала в хижине. Я спала на полу у очага, а он в своей кровати. Хотя не так уж много он и спал – часто охотился по ночам, говорил, что на волков, вот только волчьих шкур ни разу не приносил.
Так мы и жили, и моя жизнь мне нравилась. Я стала другим человеком и забыла прежнее имя. Теперь меня звали Элка. Я могла сделать лук и стрелы и подстрелить куницу. Забыла буквы и числа, забыла свою бабку и почти не вспоминала о маме с папой, хотя слова из их письма не шли из головы. Я помню все, чему научил меня Охотник. Однако воспоминания о годах, проведенных с ним, покрыты мраком. Долгие зимние месяцы пролетали в мгновение ока. Как я ни старалась – не могла заполнить те пробелы в памяти.
Какой же я была дурой! Охотник стал моей семьей, хотя я о нем ничего и не знала, но и о своих родителях я тоже почти ничего не знала, а они были родными людьми. Иногда ты сама выбираешь себе семью, и такие связи ближе, чем кровное родство. Охотник стал моим отцом, однако теперь мне нужна была мать.
Мама в лесу
Я ПРОЖИЛА В ИЗБУШКЕ Охотника целых три года, прежде чем нашла ее. Мне уже исполнилось десять; мои тощие руки стали сильными, а спина крепкой, оттого что приходилось много работать. Охотник был не самым дружелюбным человеком, но нам как-то удавалось ладить. Черт, временами даже казалось, что я его не раздражаю.
У нас были правила – теперь-то я понимаю, что для меня. Не задавать вопросов. Не уходить далеко от хижины. Не рассказывать об Охотнике другим людям. Выполнять последнее правило было проще всего, потому что за три года я никого другого и не видела. Пока я жила с бабкой, во мне бурлила злость и выплескивалась в воплях, скандалах и истериках. Теперь она куда-то исчезла. Может, потому, что охотник видел мою дикую сущность и не пытался приручить ее или посадить на цепь, как бабка. Заприте волка в клетке – он будет рычать и попытается перегрызть вам глотку. Но дайте ему свободу, и он просто пойдет своей собственной тропой, и вам уже не нужно будет бояться, конечно, если вы его не спровоцируете.
Зима приближалась. Еще пару недель, и все вокруг накроет пушистым белым одеялом. Зимы в наших краях длились почти восемь месяцев. Сугробы поднимались выше человеческого роста, пронизывающие ветра сдирали с тебя кожу, а деревья склонялись под тяжестью снега словно подвыпившие старики в баре. Охотник говорил, что со времен Большой Глупости с каждым годом зимы становились все холоднее и снега выпадало все больше. А летом, наоборот, жарко, как в тропиках. Но если уж ты пережил белое безмолвие, то становился еще сильнее и злее. В наши времена люди не живут так долго, как до Большой Глупости, да и стареют быстрее, но, по крайней мере, погибают от ураганов и засухи, а не от неведомых болезней и бомбежек. Природа честна с нами.
Шел дождь, а Охотник заставил меня рубить дрова. Не самая легкая работа, а еще и топор у нас был тупой. Я выругалась, когда скользкая рукоятка выскочила из рук, и швырнула застрявший топор вместе с поленом в кучу дров.
– Да что это за топор! Я бы дохлым кроликом и то быстрее нарубила!
Охотник сидел под навесом и чистил винтовку. На охоту идти собирался.
– Почему ты меня с собой никогда не берешь? Я помогу оленя разделать и мясо дотащить.
Он даже головы не поднял.
– Ты хочешь замерзнуть до смерти?
Я откинула с лица мокрые, прилипшие волосы, а дождь зарядил еще сильнее. Земля размокла, мои ботинки увязали в грязи. Мне их Охотник принес весной, сказал, что они из могилы. Какой-то мальчик из Долстона зимой умер. Я спросила, почему на них кровь, а он объяснил, что у мальчишки были больные легкие. Я отмывала ботинки в ручье, пока всю кожу на ладонях не стерла.
– Нет, – ответила я. – Не хочу я замерзнуть.
Охотник прикрутил прицел.