— Пусть им. А я не пойду. Мала ещё. И чего мне там делать?
— Как чего? Как водится: прясть будешь. А я кудель тебе поджигать стану, чтоб закончилась скорей[xi].
— Я тебе подожгу! Мама уши за такое надерёт и правильно сделает.
— Это ж я для красного словца! Ну тебе что, объяснять надо, чего на посиделках делают? Посидишь, повздыхаешь, томно в глаза мне посмотришь.
— А чего это сразу тебе? Если Любава с Заряной чего мудрят, так они небось и из соседних деревень ребят созовут. Я и без тебя найду, кому томно повздыхать.
— Я тебе повздыхаю! — в тон мне ответил Серый, показывая кулак. — Мала ты ещё абы по кому вздыхать!
Я рассмеялась: нашёлся ревнивец.
— А как по тебе, так можно?
— По мне можно. Мы уже больше года как…
— Брат с сестрой?
— Тьфу на тебя! Друзья. И я подругу оберегать от всяких ненужных мальчишек должен. Нечего им подле тебя шастать.
— Так это ты меня на посиделки тащишь.
Серый замялся:
— Я ж тебя ни на шаг не отпущу. Вдвоём придём, вдвоём уйдём. Чтоб все видели.
— Слушай, охранник, ты мне со своей заботой загодя всех женихов распугаешь. Ко мне потом и не подойдёт никто.
— Ну так! — мой защитник приосанился. — Для того ж и стараемся! А то через год-другой ещё и посвататься кто додумается, чего доброго. Вдруг бедный молодец с тобой не знаком? Да и зачем тебе кто, когда я есть?
Я пихнула Серого в плечо. Мальчишки, что с них взять?
— Нет, правда. Вот он я — надежда и опора. А остальных гони в шею!
— Выискался, надежда, — передразнила я, — распугаешь мне женихов — мама потом со свету сживёт. Обоих.
— Какие-такие женихи?! Лучше меня во всём белом свете не сыщешь!
Серый согнул тощую руку, демонстрируя крохотные пока бугорки мышц.
— Во! — он с гордостью ткнул пальцем в плечо. — Всех ухажёров заранее распугаю, а потом сам на тебе женюсь! Дай поцелую.
Я, хохоча, уворачивалась, а Серый знай целовал меня в нос, щёки, руки — куда попадал. Да, такой и правда поклонников распугает. Не то что бы они мне сейчас были нужны, но Любава говорила, скоро начну задумываться. Наверное, и правда начну. Мы, бабы, все одинаковы, чего уж там. Но пока что в моей жизни был настоящий друг, который в беде не бросал и которого с лихвой хватало.
— Ну что, пойдём деревенских вертихвосток мочёными яблоками закидывать? — Серый так и замер, с радостным лицом нависнув надо мной. И сразу пригрозил: а то в нос лизну!
Я заверещала, потянулась закрыться:
— Не надо в нос! Пойду, не убудет от меня!
— То-то же! — довольный Серый, наконец, отпустил подругу и впился зубами в пряник.
Сказал бы кто другой, не поверила б, но говорила я с Любавой. Эти глупые курицы задумали посиделки аккурат на Марину ночь. Мол, праздник — он праздник и есть и бояться его нечего. Намажем лица сажей, одёжу наизнанку вывернем — вот тебе и оберег от нечисти[xii]. Ой, зря они эдакую глупость удумали. Я было побежала жаловаться маме: мудрая Настасья Гавриловна должна остановить безобразие. Но поддержки не дождалась. Женщина лишь сетовала, что сама старовата для вечерин, а услышав, что я тоже подумывала пойти, чуть не выгнала нас из дому раньше условленного срока.
Любава, обрадованная тем, что невдалая младшая сестра наконец поняла женское счастье и соизволила пойти его искать среди знакомых и не очень парней, разодела меня, как скомороха. Вместо любимых удобных штанов вручила свой старый сарафан («От сердца отрываю!», — ага, конечно. Небось уже приметила на ярмарке новый, а этот яркий да крепко сшитый — носи не хочу. Вот и догадалась его младшенькой подарить, а себе истребовать ещё один взамен). Из-под зелёного подола залихватски выглядывали старенькие сапоги, в которых я бегала на рыбалку. После широких грубых льняных рубах тонкая ткань, обрисовывающая места, которые я привыкла прятать, казалась невесомой. А Любава ещё и растрепала мне волосы, обычно туго заплетённые в короткую пока, не чета сестриной, косичку, — чтобы не мешали. Волосы с непривычки лезли в глаза и рот, норовили зацепиться за каждый гвоздь. Ну что за чучело?!
— Красавица! — восторженно ахнула сестра. — Хоть сейчас замуж!
— Или хоть сейчас в домовину, — хмуро поддакнула я, пытаясь хоть как-то сплести и усмирить пушащиеся непослушные волосы, за что тут же получила по рукам.
— Не дёргай. Так хорошо. Ох и повезёт сегодня кому-то тебя за руку держать!
Я со злорадством вспомнила обещание Серого гонять от меня пришлых молодцев. Это он хорошо придумал. И мочёных яблок надо побольше взять.