— Это еще не все, — продолжал Христофоров. — Самое сенсационное дальше. — И снова стал читать: — Анализ и сравнение ДНК подтвердило идентичность Пяткова Валерьяна Сергеевича, Пяткова Ильи Валерьяновича и... — Владимир замолчал. В резиновом гидрокостюме, обвешанный оружием и боеприпасами, он и так неимоверно потел, а тут еще такое...
— Ну, чего ты замолчал? — в нетерпении поторопил Фашист. — Дочитывай, если уж начал.
— ...и Давида Израилевича Клоцмана, — наконец выдавил из себя Христофоров.
— Это что, глупая шутка или бред? — по-своему растолковал услышанное авторитет. — Откуда у ФСБ образцы крови Клоцмана?
— Три года назад у него была болезнь Боткина, и он лежал в ЦКБ. Наверняка оттуда, — проявил осведомленность Христофоров.
— Они что, родственники были? — не осознав до конца известие, неуверенно спросил Фашист.
— Нет, — покачал головой чекист. — По мнению экспертов, это одно и то же лицо.
— Ты хоть сам веришь в то, что только что зачитал? — устало спросил Фашист.
— Конечно, — кивнул Христофоров. — Над этой бумагой трудился целый информационно-аналитический отдел ФСБ. Так что...
— Хотя... — Фашист подумал. — Пожалуй, я верю чекистам. Бармалей всегда был артистом, как только попадет за решетку, сразу же организовывает драмкружок и играет в нем главные роли. Любил он все эти переодевания. И всегда повторял: «Я еще не сыграл своей главной роли, когда сыграю — весь мир зарыдает». Ради задуманного он мог стать не только Клоцманом и даже сделать себе обрезание, но и каким-нибудь черномазым Чомбой. Он такой, кровопивец!
— Интересно, что на сей раз задумал этот комик на сцене жизни? — сказал Христофоров.
— Найдем Кольцова и все выясним, — подал голос молчавший до сих пор Улнис.
Бело-голубой транспортно-боевой вертолет «КА-29» сдвоенными винтами молотил воздух. Оружие и боеприпасы уже лежали в салоне, теперь Улнис выслушивал последние наставления Христофорова.
— Вас встретят и доставят к месту засады. Держите постоянную связь с «Забиякой», оттуда получите команду к действию. Все ясно? Через пять часов в городе будет «Альфа», и если мы к этому времени не вытащим Глеба, то живым его уже вряд ли увидим.
Прибалт кивнул в знак согласия.
— Тогда с богом, на погрузку. — Прощание было коротким. Теперь на палубе остался один Фашист. Владимир подошел к нему и сквозь рев вертолетных двигателей прокричал: — Вас доставят прямо в аэропорт к московскому рейсу. Теперь вы сможете рассказать все об убийстве смотрящего и куда делся общак.
— Можешь не сомневаться, эта гнида за все заплатит, — так же громко ответил воровской эмиссар и, пожав Христофорову руку, бегом направился к вертолету.
— А я и не сомневался, — негромко произнес чекист, наблюдая, как винтокрылая машина, оторвавшись от палубы, взяла курс в сторону берега.
Глава 4
Несмотря на доверительную беседу, Георгиев Глебу не особо доверял. И, как тому казалось, он сейчас мучительно раздумывал, как поступить с бывшим учеником. С одной стороны, ему не хватает настоящих профи, но с другой стороны, молчат только мертвые. И, как профессионал, Станислав Васильевич это хорошо понимал.
Вечером Георгиев предложил вместе поужинать. Стол накрыли прямо в рабочем кабинете Профессора, на старинной фарфоровой посуде подали отварную форель под пикантным соусом, говяжий язык под майонезом, слоеные пирожки с начинкой, на огромном блюде тонкими пластами лежали несколько сортов сыра. В центре стола установили длинную бутылку венгерского «Рислинга».
— Богато живете, — почти восхищенно произнес Кольцов
— Привычка — вторая натура, — как-то смущенно ответил Георгиев. — Правда, теперь приходится питаться все больше отварной пищей. Сам понимаешь, возраст такой, когда уже не до излишеств.
После ужина Георгиев не спешил отпускать пленника в опочивальню с узким зарешеченным окном.
Нетрудно было догадаться, что старый волчара чего-то ждал, а может, кого-то...
И, как бы в подтверждение этих мыслей, в дверь постучали.
— Войдите, — громко произнес Профессор, держа в руке бокал с недопитым вином.
Дверь широко распахнулась, и в кабинет вошел невысокий, плотный кавказец с большим лошадиным лицом и огромным выпуклым лбом, сливавшимся с лысиной, делящей напополам редкие рыжеватые волосы, которые клочьями нависали над ушами. Глубокие черные глаза, спрятанные под мохнатыми бровями, крупные желтые зубы и узкий треугольник подбородка, поросшего рыжей щетиной. Колоритная внешность, такую не забудешь, тем более что это лицо неоднократно показывали в программах новостей, когда это было в моде. И Глеб действительно вспомнил: ярый чеченский головорез Ваха Вагаев, после первой войны при правительстве почти независимой Ичкерии занимал пост министра сельского хозяйства (типично для того времени, тогда в данном государстве даже колхозный скотник мог занять высокий пост). В начале второй войны Ваха снова возглавил отряд боевиков, но в боях за Грозный весь отряд был уничтожен, а Вагаев исчез. Ходили слухи, что он погиб и зарыт среди городских руин.