Вечером, пока не совсем стемнело, он прогулялся по центральному кладбищу неподалеку от «аллеи героев», где последние годы хоронили жертв криминальных войн. Информация о том, что могилу безвременно ушедшего Валерьяна Сергеевича Пяткова преданная ему братва сторожит и день, и ночь, подтвердилась. Недалеко от простенького земляного холма с большим деревянным крестом стоял массивный джип «Чероки», и, судя по красным маячкам тлеющих сигарет, в салоне «индейца» сидело минимум трое гоблинов.
...Поднявшись с постели, Глеб направился в ванную принимать контрастный душ.
В ресторан идти не было времени, поэтому завтрак заказал в номер. Побрившись, стал одеваться, стараясь в своем наряде избежать ярких, вызывающих тонов и в то же время не вырядиться сугубо траурно, чтобы не выглядеть как агент похоронной компании или, еще хуже, как «стервятник» — аферист, не пропускающий таких мероприятий. После того как нейтральный наряд был подобран, нудно было установить и замаскировать специальную аппаратуру. С микрофоном и наушником для общения с Викингом проблем не возникло. Наушник, похожий на фасолину и выполненный из нержавеющей стали, незаметно спрятал в ушной раковине. Микрофон, замаскированный под значок-заколку, миниатюрную золотую статуэтку Оскара, воткнул в лацкан пиджака. Труднее всего пришлось с цифровым микрофотоаппаратом, его пришлось лепить на грудь так, чтобы объектив смотрел на мир через пуговичную петлю. Дистанционный пульт вдвое меньше спичечного коробка был специально оснащен мощной присоской, что позволяло прилепить его к любой поверхности. В данном случае это была внутренняя сторона ладони правой руки. Нажимать на кнопку пуска можно было незаметно, легким прикосновением безымянного пальца.
Выпив кофе с поджаристыми тостами, детектив вышел из гостиницы и направился к автобусной остановке, благоразумно решив, что ехать на кладбище на такси — заранее привлекать к себе внимание.
Начало лета, солнечный день, наполненный запахом свежей воды, еще не выгоревшей зелени, шуршанием легкого ветерка в листве деревьев.
То, что происходило в этот день на Центральном городском кладбище, мало напоминало обряд скорби, поминки. Столы, расставленные по нескольким кладбищенским аллеям, растянулись не на одну сотню метров. Покрытые белоснежными скатертями, эти столы ломились от яств. Огромные блюда были заполнены бутербродами с красной и черной икрой, сырокопчеными колбасами и балыками, бужениной и языком под майонезом, фаршированной щукой, копчеными курами и прочим.
Бутылки со «Смирновской» водкой соседствовали с красным марочным вином.
Купив на входе у старушки букет с непонятными желтыми цветочками, Кольцов двинулся в глубь кладбища, но успел пройти не больше полсотни метров по центральной аллее, как дорогу преградили два шкафообразных бугая, несмотря на теплынь, в коротких кожаных куртках.
— Добрый день, — поздоровался с ним один из «шкафов», судя по манере держаться, не совсем законченный качок.
— Здравствуйте, — как можно смиреннее проговорил сыщик.
— Сегодня сороковины нашего руководителя. Вот, поминаем, — проникновенно сказал старший. — Как говорится, Валерьян Сергеевич приглашает на свои поминки.
— Да знаете, как-то неудобно, — промямлил Глеб неуверенно, в конце концов, не бросаться же им на шею в знак благодарности.
— Надо. Обычай такой.
— Ну, раз обычай, — сдался детектив.
Старший кладбищенского патруля остался на месте, второй, взяв его за локоть, увлек в сторону «аллеи героев». Двигаясь в направлении пирующих, Глеб успел отметить, что весь периметр вокруг поминального банкета был плотно окружен гоблинами, берегущими покой приехавших сюда авторитетов.
Несмотря на обилие горячительных напитков, пьяных за столами не было. Скорее всего, сказывалось присутствие паханов. Попавшие за стол случайные люди, выпив, закусив, старались побыстрее покинуть застолье. Братва чувствовала себя хозяевами на этом празднике жизни, прекрасно понимая, что рано или поздно все там будут.
В самом торце стола возле могилы Кольцов увидел Фашиста, он был в строгом черном костюме и тонком черном гольфе под горло. Вокруг него сидело несколько мужчин с характерной внешностью. Скорее всего это и были вожаки местных братков и почетные гости из других областей. Безымянный палец коснулся кнопки, и фотоаппарат бесшумно стал вносить в свою электронную память необходимые кадры.
За спиной Фашиста Глеб увидел Хмурого; он, как и два десятка московских гвардейцев, был в черном костюме, белой рубашке, черном галстуке и черных солнцезащитных очках. Подобно американским бодигардам, они стояли, скрестив руки внизу живота; некоторые, совсем вжившись в образ, медленно ворочали тяжелыми челюстями, пережевывая жевательную резинку.