Она вдруг вспомнила свои ощущения, когда ее впервые посетила мысль превратить сбережения вкладчиков своего банка, управляющей которого она в то время была, в свои личные сбережения. Словно наркотик, эта мысль обогатила сознание приторным ядом вседозволенности и безнаказанности, которые лишили ее покоя, поскольку распахнули перед ней ворота светлого и чистого ада, где вместо кошмара и чада от поджаривающихся на сковородах грешников, прогуливались по солнечным цветущим аллеям, рука об руку, все известные банкиры и миллиардеры мира, сколотившие себе состояния на крови своих соотечественников. Деньги не пахнут, это верно, зато с их помощью можно было избавить себя от необходимости каждый день вдыхать вонь мерзейших бомжей в подземке или шарахаться от подвыпивших политиканов на Пушкинской площади, призывающих к оружию, к крови…
И все же самым сладким удовольствием по-прежнему оставалась не столько идея разбогатеть за чужой счет, причем разбогатеть до неприличия, сколько сам процесс обмана и вереница связанных между собой просто-таки блестящих махинаций, при помощи которых она собиралась осуществить свой грандиозный план. Понятное дело, что для этого ей необходимо было найти людей, которые за определенную плату помогли бы ей сначала в составлении подложных кредитных договоров, а уж потом в оформлении документов, подтверждающих банкротство ее банка. Сотни и сотни законов, направленных на упорядочение финансовой системы, повернутые теперь на сто восемьдесят градусов, должны были с помощью фальшивых документов поработать на разрушение этой самой системы.
Вик, эта свинья, хотя и преданная, обещал ей помочь в этом, но тоже не бесплатно. И помог. Познакомил с нужными людьми, словом, свел с кем надо, а сам, после того, как банк скончался и был погребен под декабрьским снегом, ушел в тень. Более того, он оказался столь порядочен по отношению к своей жене, что сам прислал Анне документы на развод, полностью освобождая ее от оставшихся московских пут. Разве что не проводил в аэропорт…
Она уезжала налегке, вот так же, как и сейчас, одетая в английский костюм и с небольшой дорожной сумкой, в которой, кроме фальшивого паспорта и прочих необходимых документов, лежали зубная щетка, пижама и зонт. Это все. И уже спустя несколько часов она, приземлившись в лондонском аэропорту Хитроу, пересела на такси, чтобы добраться до вокзала Ватерлоу, оттуда отправиться через туннель под Ла-Маншем в Париж, где ее уже ждали настоящие документы и кредитные карты, по которым она смогла получить немного наличных и поселиться в отеле на то время, пока скандал, связанный с ее исчезновением, не утихнет. Кроме того, ей предстояло провести несколько крупных финансовых операций, конечной целью которых было выправление кредитных договоров и покупка контрольного пакета акций компании «Motor Compani Agents Ltd.» сначала на имя доверенного лица, а затем уже и на свое собственное. По документам выходило, что средства на покупку компании получены ею в результате продажи акций крупнейших санкт-петербургских и московских фирм, занимающихся экспортом спиртных напитков в Россию. Как сказал бы Вик – чистая работа.
Из газет и международных новостей по телевизору она, лежа на широкой гостиничной кровати парижского отеля «Эдуард IХ», следила за ходом поисков русской банкирши Анны Рыженковой, похитившей у своих вкладчиков около двадцати миллионов американских долларов, и почти три месяца вздрагивала, когда кто-то звонил или стучал в ее номер. И только пачка фальшивых паспортов, спрятанных на дне дорожного несессера, придавала ей уверенности в том, что ее, быть может, так никогда и не найдут. В России, впрочем, как и везде во всем мире, за деньги можно купить не только десяток паспортов, но и черта лысого. Это она теперь знала наверняка, как знала и то, что на острове Мэн агент по недвижимости подыскивает для нее хороший дом. Словом, все шло по плану.
Первый месяц в Париже она много пила. Садилась на такси и уезжала на самую окраину, где просила водителя остановиться возле какого-нибудь ресторана, и не выходила оттуда уже до самого утра. Там она поглощала одну рюмку за другой и слушала журчащую французскую речь, сравнивая ее со своим, пока еще отвратительным французским, который она учила еще в Москве с помощью частного преподавателя. Однажды, оказавшись в пригороде Парижа, местечке под названием Севр, она сняла номер в гостинице «Адажио» и поселилась там с молодым парнем, имени которого она позже так и не смогла вспомнить. За бутылкой эльзасского вина он учил ее французскому и вообще много рассказывал о французах и Париже.
Утром, просыпаясь с тяжелой головной болью, она с отвращением смотрела на себя в зеркало, но потом просыпался ее любовник, и все начиналось снова: завтрак в постель, непременное вино, сигареты, блокнот, исписанный французскими словами, и секс в чистом виде.