– Договорились, – ответил я "на автомате".
– И вот ты сидишь тут на заднице, в пыли, попрошайничаешь и думаешь, что от этого людям станет лучше?
На это у меня тоже был заготовлен стандартный ответ из Писания:
– Мир держится не выгодой, но праведниками. Если не будет тех, кто повторяет Писание, то кто будет о нём помнить?
– А зачем людям помнить про Писание?
Такой вопрос, заданный вслух среди простых людей, мог привести к немедленному сожжению богохульника. Авторитет Писания был аксиомой. Покушение на неё каралось быстро и безжалостно. Я ещё раз удивлённо посмотрел на "блаженного". Он вёл себя, как неверующий. Пришлось отвечать своими словами:
– Как зачем? Чтобы мудрость не потерялась во времени.
– Слышу голос живого человека, – засмеялся Субхар. Ученики ему подхихикнули.
– А вот скажи мне, праведный подвижник, а почему, по-твоему, люди интересуются религией и всем таким?
Вот это вопрос! На уровне наших ребят из "серой плесени", третий год обучения. Тут даже Фиу удивлённо посмотрел на Субхара. Тот, слава милосердному Создателю, этого не заметил. Я начал перечислять:
– Несколько причин. Страх перед смертью, страх оказаться недостаточно разумным существом, желание заработать одобрение общества, иногда – страсть к доминированию в своей стае.
– Четыре, – считал Субхар, загибая пальцы, – и всё?
– Нет, не всё. Желание сделать свой мир лучше, желание создать совершенную и вечную общественную систему, жажда бессмертия, стремление к совершенству всех сторон жизни, иногда – желание принудить других к добру силой, – тут я понял, что озвучиваю некоторые мысли, которые этому миру ещё рано знать, и замолчал.
– О! Очень неплохо, – теперь уже Субхар смотрел на меня удивлённо, – сам додумался или научил кто?
В действительности меня этому научили у "серой плесени", но для того, чтобы не выходить из легенды, пришлось сказать, что сам.
– Я предлагаю тебе стать моим учеником.
Нутро офицера воздушно-космических сил взбунтовалось от этого наглого предложения. Лезут тут всякие в учителя, а мне ещё надо миссию выполнять, понять, что в этом мире происходит! Но, с другой стороны, это же отличное прикрытие! Судя по всему, Субхар – личность известная, и с ним я попаду туда, куда иначе никак не пролезу. Так разведчик победил лихого рубаку. Ученики Субхара истолковали моё сомнение по-своему:
– Субхар – известный учитель и мудрый человек, он делает тебе честь, предлагая свою мудрость, мы ни разу не пожалели, став его учениками, – уговаривали они меня.
Я согласился.
– Суэви, иди сюда, неси конспект, припадешь к источнику мудрости! – завопил Фиу внутри корабля.
– Обычные люди ищут в религии только сказку для самоуспокоения, – поучал меня и остальных учеников Субхар, – они ждут, что после смерти их похвалят и погладят по головке, и ни о чём больше не думают. Они не задают себе вопросов ни о том, почему они нуждаются в религии, ни о том, почему им хочется сделать то или иное действие, ни о том, какие последствия вызовут их действия, ни о том, почему небо голубое. Они не задают себе вопросов ни о чем. Вы не должны быть такими. Реальность гораздо страшнее и жёстче сказки, и вы не должны прятаться от неё.
– Да, учитель, – послушно ответили мы.
Я даже не предполагал, насколько мне повезло три месяца назад, в тот день, когда Блаженный Субхар остановился у моего дремлющего тела. Он был доверенным лицом многих местных правителей (в этом мире было несколько государств, которые иногда даже воевали друг с другом) и постоянно находился в центре разнообразных интриг. Правители и начальники разных уровней любили вызывать его к себе и долго беседовать о том – о сём. Из этих посиделок Субхар выходил обычно с большим мешком денег и с ещё большим мешком поручений, которые он трактовал самым вольным образом. Что забавно, все ему за это оставались только благодарны. Благодаря Субхару я вошел в курс всех основных интриг, создающих местную политику.
С требованиями Писания он обращался очень свободно, считал, что эти законы написаны только для глупых людей. Удивительно, но он провозглашал это открыто на всех углах и приглашал всех, кто любит истину, к себе в ученики. И, что ещё забавнее, вместо того, чтобы спалить его на ближайшем костре, все считали Субхара и подобных ему (таких учителей тут было несколько) святыми людьми. Понятно, что никто из обременённых семьями и капиталами людей в ученики к нему не набивался. Один из шести учеников, которые пришли к Субхару до меня, был сыном богатого торговца, который сам хотел бы стать учеником, но боялся бросить дело. Отец платил за него и не подозревал, что остальных учеников Субхар содержит сам.
Все эти три месяца я постоянно удивлял нашего наставника. Начал он с того, что подговорил учеников всячески обижать меня. Вместо того, чтобы исходить гневом и воплями, как это принято у местного населения, я кротко спрашивал у них, почему и зачем они меня обижают? Так я прошел первую проверку. Субхар был доволен. Очевидно, первым пунктом в его учебном плане стояло обучение кротости и самоконтролю. Потом он как-то спросил меня, знаю ли я, почему мягкое и податливое крепче твёрдого и жесткого? Я тут же привел примеры из техники и из государственного строительства. Полученное у "серой плесени" образование в области теории систем позволяло. Субхар удивился, и удивляться ему пришлось ещё много раз. Я имел понятие и о контроле за мотивами своих поступков, и об отличии человека от животного, и о высшей математике, и о многом другом. Для остальных учеников это было откровением, они об этом раньше не думали.
На исходе второго месяца нас покинул самый старший из учеников. Один из правителей уговорил Субхара отдать ему одного из учеников в качестве управляющего провинцией. Субхар упирался и не отдавал, но потом, громко стеная, согласился. Мы, ученики, громко смеялись в глубинах наших душ. Все мы знали, что последнее время он натаскивал этого ученика в высшей математике и в теории управления.
У местных учителей, как оказалось, была очень неплохая теория управления, в которой очень хорошо были разработаны вопросы о том, почему нельзя создавать дополнительные бюрократические структуры в виде различных "помощников", о том, как теряется информация при прохождении по инстанциям, а также и о том, как выявлять и избавляться от бестолковых начальников. Для не очень сложных местных структур этого было более чем достаточно.
Меня Субхар держал для какого-то особого дела. Я его удивил, и удивил очень сильно. Он задумал великую интригу на моей основе, но мне о ней ничего не говорил. Все эти три месяца мы метались между тремя королевствами, стараясь предотвратить войну между первым и вторым и организовывая войну между первым и третьим. Насколько я понял, учителя (Субхар был не одинок в своих стараниях) старались поддерживать статус-кво, сохраняя ситуацию такой, чтобы ни одно из государств не получило значительных преимуществ, позволяющих ему стать единовластной империей. Они не вмешивались в политику – они сами и были политикой. Расставляли везде своих людей, дирижировали движением капиталов, организовывали или прекращали беспорядки, изобретали на ходу новые понятия и технологии. Впрочем, в отношении технологий их политика стремилась к тому, чтобы ничего не менять. Они могли что-нибудь изменить в технологиях управления или пропаганды, но в технике и в земледелии они старались ничего не трогать.
Фиу всё это время веселился, как мог. Облаивал всех начальников и бродячих собак. Во время переходов (мы ехали на лошадях, а вещи везли на бричке) он ходил на охоту и каждое утро приволакивал какую-нибудь живность, чем каждый раз ставил меня в неловкое положение. Пищу этого мира я есть не мог, и приходилось каждый раз её незаметно выбрасывать или притворяться вегетарианцем. Остальные ученики только диву давались, глядя на такую "умную" собаку. Особенно их удивляла его способность выводить точную мелодию молитв, когда он подвывал нам по утрам и вечерам. Никто из них не догадывался, что он их терпеть не может и что этот вой – это вопль души.
– Вы должны везде и во всем докапываться до сути происходящего, задавать себе вопросы и искать ответы, – продолжал свою лекцию Субхар, – вы можете понять простого человека, живущего в сказке, он не может понять вас. Мы могли бы быть сильными и твёрдыми, бороться с их заблуждениями, осмеивать примитивность их сказок и провозглашать свою истину, но это тот случай, когда сильное и твёрдое слабее мягкого и гибкого. Мы не смеемся над их сказкой, мы стараемся их понять, а поняв, стараемся через вопросы навести их на наше понимание истины. Начни мы ломать их силой, мы получим только драку и никакого полезного результата. Действуя из их сказки, мы остаёмся любимы ими. Ваше понимание должно быть любовным пониманием, вы должны стать ими и понять их мечту. Понимание бывает только любовным, а другого, надо сказать, и не бывает.