– Полудурок, – сказал Суэви.
Пшиша и его отряд заржали так, будто услышали лучшую шутку в жизни. Отряд у него, надо сказать, под стать, все как один весельчаки и балбесы. Последнее время к ним ещё и Бабус липнет. С чего бы это?
– Дорогие друзья! – загрохотал в наушниках его голос, – Как вам нравится эта прогулка? Как вам этот легкий ветерок, напоенный ароматом трав, цветов и нагретых песков? Правда, вы сможете его почувствовать только в том случае, если своевременно, как я, вставите в скафандр специальный нюхательный прибор.
Особый юмор шутки заключался в том, что пахнет в скафандре, как правило, только потом и разными пуками. Чем дольше ходишь, тем сильнее пахнет. Никаких трав и цветов на Вентере, понятно, нет.
– А где его можно вставить? – купился Фиу. Пшишова банда опять заржала.
– Стряхни лапшу с ушей, – посоветовал я.
– У меня нет лапши на ушах, – удивился Фиу.
– Теперь есть, – заметил Суэви, – поведешься с Пшишей – ещё и не то на ушах обнаружишь.
– А я-то думаю, отчего Волд всегда такой нудный и налево косит? Это от того, что у него на правом плече воплощенное занудство сидит, и все токи эмоций пережимает. Суэви, смотри, не наложи кучу ему на плечо! А то он в своей книге всех отрицательных героев твоим именем назовет. Так и останешься в веках отрицательным примером!
Пшишова банда заржала ещё громче.
– Смотри, хвост не отсиди, – попытался съязвить в ответ Суэви. История с отсиженным хвостом очень старая и много раз обсмеянная. Она связана с теми старыми добрыми временами, когда мы играли в игрушки нелегально. Тогда Пшиша как-то раз проиграл в стратегию, сидя на задних лапах, более суток подряд, и так увлёкся, что отсидел себе весь зад до омертвения конечностей. Да, я, кажется, забыл сказать, что Пшиша – кентавр о шести конечностях. Потом пришлось вызывать реаниматоров, которые делали ему массаж всей задней части, а Пшиша голосил от боли на всю базу.
В ответ на эту реплику Суэви пшишова банда захохотала уже язвительно. То, что он вспомнил эту историю, говорило о том, что ему нечего ответить. Суэви пощелкал пультом управления коммуникатором на рукаве, очевидно, настраивая его только на пшишеву команду, и начал лекцию:
– Мудрец Сим Золотое Крыло говорит, что нет смысла реагировать на слова и эпитеты, ибо сколько бы раз тебя не назвали дураком, глупее ты не станешь…
Я слышал его слова потому, что его скафандр касался моего. Пшишева банда при первых словах про мудреца пришла в неистовый восторг. Тысячу раз я говорил Суэви, что их целью является довести его до бесполезных рассуждений, чтобы посмеяться над ним, и что единственный способ бороться с этим – это вежливо и просто посылать их куда подальше. Но это бесполезно. Он может рассуждать на тему мудрости часами, а эти балбесы только и делают, что выхватывают из его речи отдельные словечки для того, чтобы придумать очередную шутку. Суэви любит рассуждать о мудрости, но суть происходящего почему-то отказывается видеть. Он верит в разум, в любовь к мудрости, но не может понять того, что нельзя о всех думать по себе.
Говорит Суэви монотонно, но ритмично, хоть рэп танцуй. Пшиша вместе с бандой начали пританцовывать под его речь. Так они и скрылись за барханами, танцуя. Суэви поучал их вслед ещё минут пять после исчезновения из виду, а потом остыл и замолчал. По радио слышался только смех Пшиши и его товарищей.
На моем коммуникаторе замигал сигнал вызова. Я принял вызов.
– Проклятие, – сказал я, – боевая тревога. Нас снимают с учебного задания. На базе два сержанта – техника решили покататься и пристроили к самодельной тележке неуправляемую ракету. НУРС-90 – неуправляемый реактивный снаряд калибра 90мм. Один из них испытал тележку, и его унесло далеко от базы…
– Вот гады, – возмутился Грумгор, – а обещали без меня не начинать.
Я подарил ему тяжелый взгляд, который, скорее всего, пропал втуне. За посеребрённым стеклом шлема почти ничего не видно.
– У НУРСА-90 стартовая тяга три тонны. То, что осталось от техника, рассеяно по участку длинной пять километров. Перед тем, как что-нибудь сделать, посоветуйтесь сначала с кем-нибудь из офицеров. Со мной, для начала. Нам предстоит собирать его останки и выжигать грунт на протяжении километра. Четырьмя другими километрами занимаются другие группы.
– А зачем выжигать грунт? – спросил один из "тележечных" курсантов, кажется, мыслящая жидкость.
– Считается, что мы не должны допустить биологического заражения этой планеты. Это вроде как хороший тон. Координаты…
И мы двинулись собирать остатки того, кто ещё недавно был одним из нас. Через час подошел грузовик, нам выгрузили баллоны с горючкой, и мы начали.
Самое тяжелое дело – это собирать останки бывших друзей. Если хотите довести до кого-нибудь мысль о том, что жизнь – серьёзная штука, заставьте его заняться подобным делом. К вечеру мы были совершенно измотаны. Но хуже всего было то, что при прибытии на базу Грумгор заметил, что у Стоунсенса на колесе намотаны кусочки плоти и колесо измазано кровью. Пришлось выжигать колесо и возвращаться обратно по следу, выжигая колею на протяжении всех тех пяти километров, которые мы прошли от места поисков.
Но на этом события этого дня не закончились. По прибытии на базу меня вызвал на приватную беседу начальник потока. Оказывается, Стоунсенс очень скучает в одиночестве и давно забросал начальство просьбами поселить его в одном из боксов.
– Ты вроде как его крестный отец? Вот и бери его к себе в бокс. Заодно будешь за ним приглядывать. До сих пор неизвестно, откуда он прибыл.
Я был настолько уставшим, что был готов согласиться на что угодно, лишь бы мне дали поспать.
Стоунсенс оказался очень тяжелым. Протащить его в шлюз бокса вместе с платформой оказалось совершенно невозможно, даже при использовании силы Птитра. В итоге мы смастерили носилки и втащили его одного. Но даже так стоунсенс был счастлив и принялся рассылать благодарственные сообщения. Я так устал, что свалился спать, едва сняв скафандр.
А стоунсенс оказался пробивной бестией. Он заказал техническому отделу уменьшенную самоходную платформу, и теперь катается по боксу на некотором подобии роликовой доски. Только этого мне и не хватало. Раньше я боялся только наступить на Фиу или Суэви, а теперь ещё можно и споткнуться об стоунсенса. С хорошим риском сломать ногу.
Глава 19. Коричневый Суэви
Когда головастые разумные существа слышат слова мудрости, они пытаются их понять. Когда головожопые существа слышат слова мудрости, они смеются над ними. Если бы они не смеялись над ними, они не были бы словами мудрости.
Волд, ты пытаешься написать для всех одинаковые слова. Не пытайся. Они должны быть разными для разных существ.
Я вошел в бокс.
– Ты должен был отойти и дать мне пройти, так было бы экономнее, – слышался голос Суэви с кухни.
– Нет, я шел отсюда к холодильнику, и если бы ты отошел, то было бы быстрее взять мне и отойти, чем подходить тебе, а потом мне, – отвечал Грумгор.
Я прошел на кухню. Грумгор и Суэви стояли в проходе и спорили.
– Позвольте пройти, – сказал я боевым товарищам. Они разошлись, а затем сошлись снова. И почему они не используют таких простых сигнальных слов? Будут спорить добрых два часа. Я прошел к холодильнику, налил сока, подогрел и выпил. Они всё продолжали спорить.
– В тебе нет внимательности к мелочам. Ты потому и учишься плохо, что в тебе не воспитана необходимость доводить до совершенства каждое движение, – говорил Суэви.
– Доводить всё до полного совершенства – это лучший способ ничего не сделать, времени не хватит, – парировал Грумгор.
Они с Суэви могут так часами. Первое время я как-то пытался вмешиваться и предлагать свои решения, но потом понял, что только мешаю.
– Как говорит великий мудрец Суйуту Золотое Крыло…, – продолжал вещать Суэви.
Я прошел в большую комнату, где Птитр на экране общего коммуникатора смотрел чемпионат по регби прошлого года.
– Какой счёт? – спросил я.