Даже не пытаясь начать торговаться со стопроцентной предоплаты, Ванда вызвала мое уважение, но согласиться на вторую предложенную цену я пока что не мог.
– Боюсь, я тоже не настолько хорошо знаю вас, – а вот я, наоборот, подчеркнул маленькую букву, показывая, что имею в виду не лично Ванду, а всю гильдию, – чтобы выплачивать такие авансы. Семьсот.
– Мы разговариваем, чтобы узнать друг друга получше, – улыбнулась Ванда, осознав, что впадать в гнев, и, тем более – делать ей что-то плохое я не собираюсь. – Семьсот пятдесят.
– По рукам, – согласился я, выставляя на стол глухо звякнувший кошелек. Хорошо еще, что монету не требуется пересчитывать. Договорились о семистах пятидесяти монетах – в кошеле семьсот пятьдесят монет. Не больше и не меньше.
Для местных эта небольшой, но очень облегчающей жизнь условности не существует… Но Ванда не стала пересчитывать, просто смахнув кошелек в стол.
– Договорились. Завтра сведения будут доставлены в Ветровское отделение гильдии. Вы можете зайти за ними сами, или направить одного из своих героев.
Поведение Иримэ при нашем визите в Ночную гильдию вызвало у меня живой интерес, демонстрировать который самой девушке показалось мне… не слишком приличным. Так что, когда мы добрались-таки до замка Азир, я попросил ее мать Видящую Реалуэ о приватной беседе. Иримэ попыталась настоять на своем присутствии, но ее мать отослала девушку легким движением руки.
Я кратко описал Видящей поведение ее дочери, постаравшись не упустить значащих моментов, и попросил ее совета о том, как мне следует себя вести в такой вот, сложной и неоднозначной ситуации, с учетом интересов самой Иримэ?
– Боюсь, я не была с Вами полностью откровенна, – вздохнула Реалуэ. – Помните, я сказала, что враждебные моему Дому Оракулы не дали мне повлиять на путь и судьбу дочери?
– Помню, – кивнул я.
– Так вот… Я – достаточно сильный Оракул, чтобы найти путь в обход их усилий, – криво усмехнулась Видящая. Видимо, воспоминания были… не слишком приятные. – Но любой Путь, который я могла избрать в той ситуации – приводил к тому, что Иримэ сохраняла свой Свет, не разменивая его на Хаос, но при этом Олваирин ждали резня и разрушение. И кровь рекой текла между лазурных стволов древних меллорнов. А вот если мы с дочерью удалялись в добровольное изгнание…
– Резни не случится? – уточнил я. Все-таки я очень хочу как-нибудь посмотреть на эльфийские города. Как я уже успел убедиться, выкладываемые в Сеть скриншоты далеко не всегда давали адекватное представление о том, что было видно из игры.
– Не знаю, – вздохнула Реалуэ. – Вероятность падения города все еще есть. Но она стала меньше. И если ты продержишься в этом домене следующие три недели – она еще упадет. А еще… Иримэ, хоть и ученица еще, ног тоже – Видящая. И она разобрала в своих видениях, что если будет с тобой – то и Азир и Олваирин устоят перед нашествием.
– Устоят? – уточнил я. – А избежать…
– Никак, – вздохнула Реалуэ. – Сила эльфов падает, сила людей – растет. Рано или поздно Империя будет пробовать на прочность наши границы.
– Империя? – уточнил я. – Не Каганат, не Хранители Древних, даже не последователи демонических культов, а именно Империя Света? – в принципе, я и так знал о нехороших отношениях крупнейших местных альянсов двух светлых фракций. Но вот если равновесие между ними нарушено – то это очень для меня плохо. И искать союза с приграничными эльфами – подход вполне естественный. Но… это надо еще проверить, благо доступ к сети того мира у меня есть, так что по крайней мере, часть информации я смогу собрать из открытых источников.
– Именно Империя, – кивнула Реалуэ. – Все-таки, слишком многие служители Церкви Света забывают, что Анор сказал, что является единственным сущим богом ЛЮДЕЙ, не затрагивая иные расы. И именно они подзуживают свою паству, натравливая их на Мать эльфов и ее детей, то есть – нас. Увы, но бывшие союзники для нас сейчас опаснее, чем давние враги, – Реалуэ тяжело вздохнула. – Да и история с отступлением от Темного храма, отношения между Лесами и империей – никак не улучшило. Но если бы мы поступили иначе, боюсь, почти половина Фронтира была бы доменами Инферно. Но фанатикам Света этого не понять.
– Понятно, – кивнул я. – Но, все-таки, это ваша дочь. Как вы относитесь к тому, что она хочет завести… отношения с человеком? К тому же, признаюсь, я не являюсь лучшим представителям моей расы. В частности, вряд ли Иримэ сможет получить от меня верность в человеческом понимании брака. Ведь перед той же Глашей у меня уже есть обязательства…
– Моя дочь, конечно, ревнует, – вздохнула Реалуэ. – Но гораздо больше – боится.
– Чего? – удивился я. – Неужели я такой страшный?
– Боюсь, мне придется объяснить некоторые особенности эльфийских обычаев, – начала Видящая. – Многие знают, что мы, эльфы, живем долго. Из этого следует, что дети у нас рождаются редко… Но, что гораздо важнее, если возникает нужда в политическом браке – его стараются заключить на срок, – я кивнул. Об том я уже знал и ранее. – Но иногда этого оказывается недостаточно. Редко, но все-таки бывает необходимо заключить бессрочный союз. И тогда, чтобы не убить нелюбимого супруга и не сойти с ума, эльф или эльфийка может обратиться к нашей Матери. Она отмерит, взвесит, и, если сочтет пару достойными – изменит своего сына или дочь таким образом, что их союз станет желательным для обоих.
Я вздрогнул. Любовь, внушенная божеством… Если девчонка и вправду решилась на это…
– Иримэ… – начал я, и понял, что не знаю, как правильно сформулировать вопрос, чтобы никого не обидеть.
– Не знаю, – покачала головой Реалуэ. – Но, думаю, что она поступила именно так. А, учитывая, что Мать почему-то к тебе благоволит – шанс на это весьма высок.
– Это… это тяжело, – в последний момент поменял эпитет я.
– Среди людей «Песня о Лютиэнь» – считается любовной лирикой, а героической – только часть, относящаяся к походу Берена, – пояснила Реалуэ. – Но для нас, эльфов, повествование о Лютиэнь – это песнь о гражданском подвиге, и высоком чувстве долга. Ибо в поведении Лютиэнь как раз и видны признаки того, что ее изменила Мать, создавая новый Путь для нашего народа.
– «Дориат должен быть разрушен», – на самом деле ничего подобного в этом мире не случалось, но песни и истории, принесенные игроками, подвергались интерпретациям местных жителей. Что, в принципе, не вызывало удивления. А некоторые из интерпретаций оказывались вписаны в лор мира задним числом. Так, похоже, случилось и с историей похода за Сильмариллом. Интересно, кого воткнули на место Мелькора? Среди Древних владык было несколько богов, в число Атрибутов которых входила железная корона с яркими камнями.
– Мир менялся, и путь нашего народа должен был быть изменен, чтобы обеспечить его выживание, – ответила Видящая. – Многие погибли в той войне, но когда открылись Врата Инферно – мы уже были готовы к союзу с людьми… и люди – к союзу с нами. Вместе – мы выстояли.
Я улыбнулся, выслушав такую интерпретацию Сильмариллиона. Не «решающая война, определившая лицо мира», но стычка где-то на краю Фронтира, обеспечившая эльфам лучшие позиции в по-настоящему большой войне.
– Мать эльфов мудра, – признал я. Честно говоря, у меня мелькнула мысль через Реалуэ пригласить кого-нибудь из ее служителей, просто чтобы обеспечить мягкий противовес Свету. – И если она действительно даровала Иримэ Изменение, то я приму ее чувства. Но пока что я склонен посмотреть на то, что происходит. Ведь мы можем и заблуждаться в своих предположениях. А прямо спрашивать у вашей дочери, обращалась ли она к Матери – я не хочу.
– Это было бы невежливо… и неудобно. Для меня, – согласилась Реалуэ. – К тому же, «оставить проблему в стороне и посмотреть, не решиться ли она сама собой, в то же время подготавливая и другие варианты решения» – это очень… эльфийский подход к проблемам. Может быть, даже если Иримэ и решилась на предполагаемый нами шаг – это не было глупостью…
Внезапно меня вырвал из воспоминаний сигнал о поступившем системном сообщении. Смотрящий извещал, что заметил отряд орков.
Глазами нерожденной твари я наблюдал отряд орков, двигавшийся по степи к Орбаковской балке с севера. Рядовые орки с тяжелыми ятаганами тяжелой рысью бежали по сторонам от колонны швырятелей. Два огра, как осадные башни возвышались над толпой зеленошкурых. В этой толпе я с некоторым трудом различил украшенного перьями ученика шамана, с посохом и бубном на поясе.