Чего демон не любил, так это выбрасывать деньги на ветер, а удовольствие один раз разобрать машину, на которой он все равно не может ездить, не стоило целого состояния.
– Отлично, а теперь дай мне поесть, поешь сам и пойдем гулять.
Они вышли сразу после обеда. Келефиндель ради собственного душевного спокойствия запер дом на ключ и они медленно побрели, сначала по проселочной дороге, потом по тропинкам. Хорошо было так идти – держась за руки и иногда делая длительные остановки на поцелуи. Сюда редко забредали городские жители или такие же одиночки как они и можно было никого не стесняться. Крис положил руку любимому на пояс, а голову на плечо. Говорить очередной раз как он его любит казалось глупо, но сама мысль об этом сотней бабочек вилась в голове демона. Лесная свежесть и пение птиц выгоняли последнии мысли о мире за гранью их маленького рая. Теплые губы мужчины коснулись черной макушки и тут же за кустами показалась развилка с тропинкой к озеру.
На берегу было чуть более людно – гуляла одна семья, а так же люди выгуливающие собак, бегуны и несколько таких же влюбленных парочек как они. Теперь Келефиндель печальным взглядом провожал играющих у воды детей, в то время как демон напротив усердно делал вид будто не замечает его взглядов. Вопрос потомства мужчина поднимал примерно раз в десять лет, раз за разом надеясь, что его любимый наконец изменит мнение и родит ему ребенка. Магия позволяла решить главную проблему однополого брака, но Крис упорствовал в том, что без его потомства мир будет лучше и целее. В замен, демон предлагал супругу найти суррогатную мать или любовницу и свято клялся быть этому ребенку самым лучшим отцом на свете. Келефинделя такой вариант не устраивал. Он не разделял мнение супруга по поводу плохой наследственности. Ему хотелось детей, зеленоглазых и черноволосых, и он верил, что любовь на пару с хорошим воспитанием может победить естественную для демонов жестокость.
– Они такие милые… – не удержался наконец мужчина.
– А еще они бьют посуду, пачкают стены, кричат, визжат и разбрасывают игрушки… – привычно отозвался демон.
– Зато они искренние, невинные и добрые… – Келефиндель вздохнул: как же здорово было бы взять на руки такое маленькое доверчивое существо. Свое. Родное.
– Только не говори, что у тебя те самые дни и ты сейчас будешь меня уговаривать завести ребенка… – поджал губы Крис.
– У нас впереди целая вечность, – пожал плечами его мужчина. – Но я не сдамся и буду дальше надеятся, что ты передумаешь. Ты только подумай – маленькая, чудесная девочка с твоими глазами… Или мальчик… Мы бы вместе учили его ходить, а затем и ездить на велосипеде…
– А потом у него бы начался первый жар…
– И мы вместе справились бы с его агрессией. Иф…
Обычно Крис был не против когда супруг называл его этим ласковым домашним именем, но сейчас демон вздрогнул – так его звали еще до перерождения и теперь, когда супруг так воодушевленно разглагольствовал о детях, меньше всего хотелось, чтобы он видел в нем ту девушку, которой Крис когда-то был.
– Эйл… Я же говорил много раз: у меня никогда не будет детей. Я этого не допущу.
– Не зарекайся.
– А если они будут зачаты без моего согласия – я их убью.
– Крис…
– Эйл, прекрати, – демон остановился и заглянул супругу в глаза. – Не надо. Ты знаешь мое мнение и оно не изменилось. Не порть день.
– Как скажешь… – покладисто согласился Келефиндель.
Действительно, какой смысл спорить здесь и сейчас, когда они так часто спорили в прошлом? Тем более, что Крис не в настроении.
– Я люблю тебя… – демон обнял своего супруга. – И сделаю все что угодно, чтобы ты был счастлив. Ты единственный, кому позволено так смотреть на меня и единственный мужчина, которому я готов отдаваться. Ты моя жизнь, моя судьба, мое предназначение… Ты ведь знаешь, как мне больно, когда я не могу исполнить твое желание… Не будь так жесток со мной – не проси невозможного. Я не люблю и не хочу детей, но ради тебя я готов стать отцом твоему ребенку. Найди себе женщину или возьми ребенка из приюта и я буду о нем заботиться. Я даже обещаю вставать ночью и менять подгузники… Только не проси рожать.
Да, пусть Келефиндель принесет в дом крошку похожую на себя – такую же светловолосую и синеглазую. Такою же добрую, ласковую и отзывчивую как отец. Крис врал говоря, будто не хочет детей – он хотел, очень хотел ребенка от своего супруга. Вот только кровь Повелителя текущая в собственных жилах не позволяла продолжить род – мало того что у ребенка появятся кровные враги еще прежде чем тот увидит свет, но и если кровь демонов одержит верх над светлой кровью отца, то ребенок получит силу способную пошатнуть мироздание и уничтожить все, что они так любят.
Он не мог рисковать Келефинделем и жизнью, которую они с таким трудом построили в мире смертных. Миру не нужен еще один кровожадный, жестокий и эгоистичный демон. Да и он, Крис, не переживет если увидит эти чистые лазурно-голубые глаза на лице монстра.
– Мой маленький эгоист, – Келефиндель умиленно поцеловал своего демона в щеку. – Я мечтаю о ребенке, не потому что мне нужна новая игрушка, а потому что я хочу видеть в нем продолжение нас. Нас обоих…
– Мне не нужно продолжение себя. На маленького Келефинделя я согласен, но еще одного Криса Винтера эта земля не выдержит.
– Ты преувеличиваешь.
– Я не хочу рисковать.
Демон выпустил супруга из объятий, вновь положил руку ему на пояс и продолжил медленно шагать вдоль берега.
– Разве нам плохо вдвоем? Мы можем гулять когда хотим, можем переезжать когда взбредет в голову, можем заниматься сексом в любой комнате и даже на кухне… Не нужно блюсти режим и следить за словами, можно приводить любовниц и сколько угодно шататься по злачным местам… А продолжение бессмертным ни к чему.
– По злачным местам шатаешься только ты, любовь моя, – напомнил мужчина.
– Но мне это нравится и я не хочу менять загулы на маленького кричащего ребенка.
– Я ведь тебе ничего не запрещаю…
– Да, но ты наверняка будешь против, если у тебя не будет времени сидеть с малышом, а я возьму его, скажем, в бордель.
– А ты его туда не бери, – посоветовал Келефиндель.
– Оставлять его дома одного, еще более безответственно, – сделал вид что не понял намека Крис.
– Я хочу, чтобы у ребенка были твои глаза, твой голос… И твой милый носик… – продолжил мечтать Келефиндель.