– Что ты: у меня исключительно эгоистичные побуждения. Я понесу тебя, а ты будешь меня обнимать и целовать.
– Я могу тебя обнимать и целовать, пока иду рядом, – запротестовал демон и все-таки потянулся за одеждой.
Чувствовать на теле сковывающую ткань, после свободы наготы было несколько неприятно, но разгуливать в непристойном виде, Крис постеснялся даже в этой глухомани. Не то, чтобы его беспокоили слухи и чужое мнение, но для Келефинделя репутация семьи была очень важна. Тем более, что они до сих пор не особо сближались с соседями и те, скорее всего, не подозревали о нетрадиционности их отношений. Немного поразмыслив хочет ли он надевать ботинки, демон отправил их в междумириье и пошел босиком. Прохладная и слегка влажная листва приятно ласкала стопы.
Обратно они шли в обнимку и молча слушая звуки ночного леса. Дневное тепло сменила по весеннему прохладная ночь. Гулять было хорошо, но теперь хотелось как можно скорее дойти до дома, набрать полную ванную горячей воды и уютно погреться в ней вдвоем.
========== Безмолвные дни ==========
Криса несколько мучала совесть за то, что он не дал супругу выспаться, и теперь, дабы искупить вину, он изо всех сил старался готовясь к его возвращению. Еще раз окинув взглядом результат собственных усилий, демон поправил в вазе свежие тюльпаны. Его Келефиндель любил цветы, и к его приходу все должно было быть идеально. Накрытый стол только и ждал, что за него сядут.
Демон последний раз принюхался пытаясь понять съедобна ли жаренная картошка у него на сковородке. Вроде мягкая и не покрылась черной корочкой… Готовить что-то более сложное он побоялся, опасаясь за желудок любимого. Затем он бросил еще один взгляд на часы – вот-вот, с минуты на минуту должен придти. Крис проверил собственную рубашку на наличие пятен, обнаружил на ней следы брызнувшего масла и побежал менять. Закончив и это незамысловатое дело он сел на табуретку и принялся ждать. Келефиндель редко опаздывал. Впрочем в больнице многое могло случиться…
Какое-то время он задумчиво сидел не зная чем заняться, затем принялся бродить по дому, и когда последнии крупинки пыли были вытерты в самых дальних углах, его наконец охватило волнение. Келефиндель никогда так не опаздывал. По крайней мере не позвонив. Демон взялся за телефон, набрал номер его работы и выяснил, что ушел его мужчина оттуда вовремя. Теперь в душу начала закрадываться паника: пропадать без предупреждения совсем не входило в привычки супруга.
Когда раздался долгожданный телефонный звонок, Крис опрометью бросился снимать трубку.
– Здравствуйте, здесь проживает Кайл Фрост? – поинтересовался незнакомый мужской голос на том конце.
– Да, – Крис понял, что ему срочно нужно сесть, дрожащей рукой нащупал диван и медленно опустился.
– Простите, а кем вы ему приходитесь?
– Он мой супруг, – забыв, что их отношения лучше не афишировать сообщил демон, но на другом конце видимо так и не поняли, что разговаривают с мужчиной, потому как ответ последовал без промедления:
– Ваш муж попал в аварию и сейчас находится в больнице святой Елены. Нужно чтобы вы приехали.
– Спасибо, что сообщили…
Он дрожащей рукой положил трубку. Больница. Авария. Самые страшные слова в его жизни. Горло будто перетянуло веревкой. Собравшись с духом, Крис поднялся с дивана, на ходу подхватил куртку и вскоре уже несся по трассе.
Дорогу до больницы он почти не запомнил. От туманящего разум беспокойства он с кем-то столкнулся на входе.
– Здравствуйте, мне сообщили, что мой муж здесь, – едва слушающимся голосом сообщил демон девушке у стойки информации.
– Имя?
– Кайл Фрост.
– А, да… Авария. Можно ваш паспорт?
Демон машинально сунул ей поддельный документ.
– В нем нет печати, – виноватым голосом сообщила медсестра. – Вы привезли свидетельство о браке?
– Свидетельство?.. – опешил он.
Какое может быть свидетельство, когда закон не разрешает подобный брак? Сквозь застилающий разум туман Крис понял, что его очередной раз приняли за девушку. Хрупкая фигура, низкий рост и утонченные черты лица часто вводили людей в заблуждение…
– Мы не оформляли отношения… – сквозь ком в горле наконец выдавил он, понимая, чем это обернется.
Нет документов – нет информации и к больному никто не подпустит.
– Простите… – девушка виновато потупилась. – Мы имеем право сообщать информацию только членам семьи. Без соответствующего документа мы обязаны хранить врачебную тайну.
– Скажите ему, что я приехал. Он подтвердит…
– Это невозможно…
Крис почувствовал как земля уходит из-под ног:
– Он жив?
– Да, но в критическом состоянии. Простите, больше я ничего не могу сказать.
Можно было прорваться силой… Демон бросил короткий взгляд на соответствующую дверь. Или незаметно проскользнуть… Но поднятый переполох только отвлечет врачей и если все действительно так плохо, они могут потерять драгоценные секунды.
– У него есть еще родственники? – поинтересовалась медсестра.
– Нет. У него больше никого нет…
Крис на негнущихся ногах побрел к скамейке возле стены. Ничего не оставалось, кроме как сидеть и ждать. Как только Келефиндель очнется и позовет он будет рядом. А если этого не случится… Крис тряхнул головой, чтобы выкинуть оттуда эту мысль – это не возможно. Это слишком ужасно, чтобы воплотиться в быль.
Он потерял счет времени. Кажется за окнами уже стемнело… Подошел охранник и попросил покинуть помещение больницы, где посетителям нельзя было находиться ночью. Крис слепо глядя перед собой вышел из здания и пересел на первую попавшуюся скамейку. Он не уедет, пока не убедиться, что с его любимым все в порядке… Ни за что. К нему кто-то подходил и что-то предлагал… Кажется он даже что-то ответил, не придавая этому значения. Стоило солнцу взойти, как Крис вновь отправился в приемную, уточнить не позвал ли его Келефиндель. Сначала на него косились с сочувствием, затем с беспокойством – если молодой человек просидел здесь несколько дней без сна и еды, то еще немного и он окажется на соседней постели, рядом с супругом. Несколько раз ему предлагали что-то выпить и поесть, но демон взял только бутылочку с водой, отказавшись от всего остального. Есть не хотелось совершенно, хотелось новостей.
Когда к нему наконец подошли с долгожданной вестью, он расслышал и осознал ее только с четвертого раза. Путь по больничным коридорам он не запомнил, только белые стены палаты, громоздкие аппараты возле постели и осунувшееся лицо с синяками под глазами.