— Боже мой! Здорова ли ты, Ольга? — вырвалось у Анны.
— Здоровье телесное водворяется вместе с нравственным здоровьем, — я надеюсь на благодать свыше. Скоро настанет время, когда ты увидишь меня исцелённую от всех недугов.
— Как это прискорбно, Ольга! После такой долгой разлуки такое свиданье! И мы не можем поговорить свободно, без свидетелей.
— Нам не о чем говорить, сестра Анна. В разговорах с тобою я нашла бы ту суету мирскую, от которой я бегу. Такие разговоры неуместны теперь.
— Но ты ещё не отреклась от мира, по крайней мере не отреклась от семьи своей! Расскажи мне об отце… А ты разве не желаешь знать, как мне живётся здесь?.. Ведь ты не перестала принимать во мне участия?
— Я никогда не перестану желать вам земного счастья и никогда не перестану молиться о вашем спасении. Мы можем сесть здесь, — сказала Ольга, опускаясь на деревянную скамью поодаль от других посетителей в приёмной комнате игуменьи и указывая Анне место рядом.
— Отец посылает тебе своё благословение, — продолжала она, — он желает видеть тебя. Теперь ты одно его утешение, и ты должна посетить его.
— Я уж давно посетила бы вас обоих, если бы получила на это отпуск и позволение, будучи ещё фрейлиной! — говорила Анна со слезами. Она не могла равнодушно вынести видимую перемену во всём существе молодой и любимой сестры, превратившейся во что-то отжившее. Анна горевала и сердилась внутренне и не смела проявить всего, что кипело в ней. Она хотела бы воскликнуть: «Ольга! Это не ты! Эти речи и голос — это всё накинуто на себя, чтоб оградить себя от любви и привязанности к близким и кровным родным лицам!» Но она боялась оскорбить сестру и сразу испугать её; боялась, чтобы она совершенно не отдалилась от неё. Анна постаралась овладеть собою и спокойно слушать эту чужую речь и незнакомые звуки голоса из уст сестры Ольги.
— Отец найдёт силу вынести испытанье, которое посылается ему, он благословил меня на прощанье. — Голос Ольги смягчился, и она отёрла невольную слезу. Анна быстро прильнула головою к плечу её, но Ольга тихо отстранила её голову: — Расскажи мне, Анна, довольна ли ты своею судьбою или о чём ещё надо молить для тебя перед Богом?
— Я молюсь за тебя, Ольга, молюсь, чтобы Господь возвратил нам тебя такою, какою мы тебя знали и любили!
— Что миновало, то уже не возвращается. Всё минует по воле Божией, и наступает новое время, и сам человек обновляется. Не смущайся же переменой во мне.
— Оставим такие разговоры, Ольга. Скажи мне, здоровы ли все дома? Здоров ли был отец, когда ты оставила его, и как поживает тётушка? Я так давно их не видала, что мне дорого всё, что ты можешь рассказать о их жизни, — прервала Анна сестру, недовольная её холодными размышлениями.
— Все были здоровы, когда я их оставила, верно, здоровы и теперь. Тётушка посылает тебе поклон и велела сказать, что очень желает видеть тебя. Всё хорошо и мирно у них. Благодарю тебя, сестра Анна, что ты написала мне об этом монастыре. Со вчерашнего дня, с тех пор как я приехала, сёстры выказали мне много вниманья. Сама Шумская приняла меня так приветливо, что мне кажется, я нигде не могла бы найти лучшего пристанища.
— Сожалею, что ты искала пристанища, отдельного от родной семьи! — с упрёком проговорила Анна.
— Оставим это, Анна. Ты не можешь понять, какое стремленье всесильно влечёт меня к этой новой жизни. Для меня нет другой жизни, не может быть другой семьи. Не возражай мне и не огорчай меня. Оставь мне мою жизнь, как я оставляю тебе твою. Простимся пока. Посети меня, когда я устроюсь и буду жить в своей келье; тогда мы можем больше сообщить друг другу, и ты расскажешь мне о своих семейных обстоятельствах. Быть может, мне нужна будет твоя помощь, чтоб приготовить рясу и покрывала.
Анна не слушала Ольгу; ещё при слове «келья» она закрыла лицо платком и плакала, тихо всхлипывая, удерживая рыданья, чтоб не привлечь к себе любопытство присутствовавших здесь лиц, кроме неё и Ольги. Эта небольшая приёмная составляла род сеней при помещении игуменьи; на узких, белых деревянных скамьях, тянувшихся вдоль стен, сидели монахини и приходившие навестить их родственники или знакомые, нуждавшиеся в их помощи.