В полдень прибывшим родственникам подали обед из трёх блюд: щей с бараниной, куриных котлет и сладкого слоёного пирога.
— Не погневайтесь, у нас не петербургские повара, — заметила госпожа Каверина.
Анна поспешила сказать, что находит всё очень вкусным.
— Только и желаю, чтоб вам нравилось, а племянник военный человек, им в походах и так не придётся кушать.
Весь день прошёл в том, что Каверина показывала генералу и жене его сад, всю усадьбу с избами дворовых людей, скотный двор и ближайшие поля. Анна осматривала всё не скучая, вспоминая давно оставленный ею хутор отца. Генерал выслушивал тётку, соображал, высчитывал и надеялся, что, изменив многое и улучшив, можно было удвоить доход. Он уговаривал Каверину быть терпеливее с рабочими людьми, которые за строгость её не раз поджигали её сараи и скирды хлеба и уничтожали доходы многих лет; а пока он намеревался учредить везде ночные караулы, назначив хорошую плату сторожам.
— Ты у меня всех перебалуешь! — говорила Каверина. — У меня и прежде больших взысканий не было, я не такова, как наш ближайший сосед: у него семнадцатилетняя девушка за побеги, кружева в кандалах работала, сама на себя руки наложила и в кандалах скончалась. Я с таким соседом и не знакомлюсь! Мы не звери, по-людски живём с рабочими.
— Как же это допускают другие!.. — содрогаясь, спросила Анна.
— Кому же жаловаться? Далеко надо просьбы подавать. У нас ещё мало таких людей, а в степных губерниях, подальше от столиц, так воеводы не лучше поступают: только им заплати — и будешь прав! Там архиереи попа не поставят без того, чтобы он не принёс сотню-другую рублей; да и с попами тирански поступают.
«Так вот среди каких людей приходится жить в деревнях…» — подумала Анна. Генералу это было неново, он уже много слышал и видел на своём веку.
— Есть у нас и хорошие соседи. Как отдохнёте с дороги, то надо будет всех родных и знакомых объездить; для этого попросим и парадную карету у кумы моей, помещицы Арцебашевой. Она недавно купила к свадьбе своего сына и пятьдесят рублей заплатила; ну и карета же: вся снаружи позолоченная, а внутри обита трипом алым. Вот надо побывать у всех, по обычаю всё сделать.
Так несколько времени Каверина, как за гостями, ухаживала за генералом, женой его и Лизочкой и почти не заводила разговора о расходах и денежных делах. Генерал вступил в распоряжение хозяйством; Анна убирала свои комнаты с помощью привезённой с собою прислуги. Когда комнаты были готовы и убраны всеми коврами, занавесками, мебелью и портьерами, а на столиках разложены были дорогие безделушки — Каверина долго разглядывала всё молча, потом вздохнула и проговорила: «Уж как всё это, должно быть, дорого стоило!» Генерал не отрицал этого, но заметил, что всё это было приданое Анны.
— И приданое надо беречь, чтобы на весь век стало, — заметила тётушка.
Анна улыбнулась, но муж делал ей знаки, прося не возражать.
Чтоб с точностью выполнить обычаи, Каверина в конце этой же недели достала генералу карету, о которой она упоминала, и Анна должна была ездить знакомиться с соседями и родными. Их везде принимали радушно, оставляли непременно обедать, иногда не отпускали от себя до вечера, и на обратном пути Анна всегда была в страхе за дочку, оставленную дома. Недели в две Анна осмотрела всех соседей, видела разнообразные усадьбы и разные характерные лица; она нашла много простых, радушных людей и много «московских щеголих и пересудчиц», как называла их Каверина. Все соседи в свою очередь собрались у Кавериной и Анны — поздравить с приездом и заявляли желание видеться как можно чаще. Толпа гостей едва помещалась в маленьком доме и, пользуясь хорошей погодой, устраивала обед и чай в саду. Все любовались нарядами Анны, её столовым и чайным сервизами и восхваляли «её отменный вкус». По отъезде гостей Каверина благодарила Анну, что она умела так устроить «к удовольствию гостей». Ей приятно было торжество, доставленное ей вкусом и щеголеватостью её племянницы, но на другой день она была не в духе; генерал долго не догадывался почему. Вечером, за чаем это обнаружилось очень просто. Тётушка вспомнила вчерашнюю сервировку стола обеденного и чая и решилась спросить, сначала глубоко вздохнув, дорого ли всё это стоило? И неужели они могли жить так роскошно, не делая долгов, на те деньги, которые она им высылала в последние годы неурожаев?
Генерал оробел, видя, что разговор коснётся долгов, и кашлял, медля с ответом, выигрывая время, чтобы обдумать план сраженья перед битвой, как ловкий предводитель войска; но Анна подоспела ему на помощь так быстро, как налетает со стороны летучий отряд на помощь полкам, окружённым неприятелем: