Выбрать главу

— Поранили тебя, боярин? — спрашивал подошедший сотенный другого отряда, Стрешнев.

— Ничего, царапина, — отвечал Алексей подъехавшему боярину.

— Не след было тебе скакать вперёд, — почто мой отряд позади оставил? — обидчиво заметил подоспевший боярин, не участвовавший в нападении. — А мне позади тебя быть невместимо; мой род по службе всегда занимал места выше твоего, а теперь нас сотенными равно поставили; да и ты всё вперёд скачешь, один раздаёшь приказанья! — горячо выговаривал Алексею Стрешнев, задетый похвалами рейтар Стародубскому.

— На то начальство было, чтобы нас на места поставить, об этом прежде просил бы! — с укоризной обратился к Стрешневу Алексей.

— Посмотрим, что скажет на это Ромодановский, главный воевода! Я ему челобитную подам, — продолжал боярин Стрешнев.

— Воля твоя, боярин, а что будет, то увидим; а пока прикажи привязать крепче к коню татарина да веди его с собой, пожалуй, — говорил Алексей, ещё не успокоившийся от перестрелки и вперивший в Стрешнева взгляд, чуть не метавший искры из разгоревшихся очей.

Несколько рейтар из отряда предлагали Алексею посмотреть его раненую ногу, но он не хотел терять времени и спешил ехать на ночлег, наскоро обмотав раненую ногу полотенцем.

— Ничего, царапнул только татарин, — говорил Алексей.

— То ничего, что царапнули, — то дурно, что ты один вперёд скачешь, других позади оставил, кто познатнее… — снова начинал Стрешнев с недовольным, надутым лицом.

— Не время про то в походе толковать, боярин, — коротко отвечал Алексей, — не пропускать же мне неприятеля, поджидая тебя! — И он приказал своему отряду строиться и идти дальше на ночлег; пропустив вперёд отряд Стрешнева, составлявший до этого арьергард, Стародубский повернул к первому большому посёлку, лежавшему вправо от дороги, в лощине меж двумя холмами.

«Пускай идёт себе со своею сотней в Переяславль, скорей доставит татарина, — думал Алексей, следя глазами за отрядом Стрешнева, — я позамешкаюсь, пожалуй, кружится голова…»

Отряд его подходил меж тем к посёлку; на холме в стороне от улиц и изб видны были остатки строений, вероятно усадьбы польского пана, совершенно разорённой; можно было предположить, что усадьбу эту сожгли и разорили сами жители посёлка, потому что их собственные избы стояли целёхоньки; на длинной, просторной улице, около шинка, шумела собравшаяся толпа.

— Здоровы були, войско православное! — радушно заговорило несколько малороссов, выделяясь из толпы.

— Здорово! — отозвались рейтары, посмеиваясь их выговору.

— Посылайте своего старосту разместить нашу сотню на ночлег, — крикнул малороссам Алексей.

— И сотенный наш ранен, — сказал, выезжая, один из начальных людей.

— Того можно у нас оставить на вылечку, — отозвался голос из толпы.

— Укажите, где есть хата попросторней, да, может, на подводе придётся его в Переяславль доставить, — говорил тот же рейтар. — Переяславль знаете?

— Как не знать! Мы вашему пану болярину Ромодановскому хлеб возим, сухари сушим и всякого провианта возим! — рассказывал словоохотливо высокий старик, державшийся так прямо и бодро, так лихо загнувший набекрень свою баранью шапку, что Алексей спросил его: