А вот что произошло с самим Гансом Бергером, создателем электроэнцефалографии (методики регистрации биотоков мозга), который пишет в своей брошюре «Психея»:
«Это произошло, когда девятнадцатилетним студентом я едва избежал неминуемой гибели во время военных учений в Вюрцбурге. На узком крае обрывистой горной дороги я упал вместе с лошадью, которая в числе прочих шести лошадей везла артиллерийское орудие, и едва не попал под колеса. В последнее мгновение удалось остановить лошадей, и я спасся, пережив лишь испуг. Это случилось в утренний час прелестного весеннего дня, а вечером того же дня я получил телеграфный запрос от отца. Он спрашивал, все ли со мной благополучно. Первый и единственный раз в моей жизни я получил от него подобный запрос.
Оказалось, что моя старшая сестра, с которой я был особенно близок, настояла на том, чтобы телеграмма была послана, сказав родителям, что со мной случилось несчастье, что она определенно это знает. Мои родители жили тогда в Кобурге.
Это была спонтанная передача мысли, причем я в миг величайшей опасности, видя перед глазами смерть, действовал как передатчик, а особенно близкая мне сестра оказалась приемником…
…Однажды утром, когда я одевался, — пишет Ганс Бергер, — внезапно у меня появилось неприятное ощущение, будто я нахожусь вместе со своим школьным товарищем, с которым не виделся лет двадцать. Идя на работу в клинику, я все время возвращался к мысли об этом товарище и не мог от нее отделаться. Четыре часа спустя комендант клиники доложил мне, что со мной по важному делу желает поговорить один господин. Господин этот оказался моим товарищем».
Профессор Л.Л.Васильев в своей книге «Внушение на расстоянии» рассказывает о следующем случае (и у нас нет оснований не верить свидетельству серьезного ученого):
Летом, когда ему было двенадцать лет, он жил на даче недалеко от Пскова. Мать и отец уехали на воды и Карлсбад (Карловы Вары).
«Однажды под вечер мы решили повторить одно из приключений детей капитана Гранта, спасшихся на дереве от наводнения. Выбор пал на развесистую иву, склонившуюся над водой на другом берегу реки. Я изображал Паганеля и так вошел в эту роль, что, как и он, сорвался с дерева, упал в воду и, не умея плавать, стал тонуть. Только ухватившись за попавшуюся под руку ветку, я с большим трудом смог выбраться на крутой берег. Брат и сестра с немым ужасом смотрели с дерева на эту сцену. Особенно волновала нас неизбежность наказания. Скрыть от теток свое приключение мы не могли: я промок до нитки, а моя новенькая гимназическая фуражка с белым верхом — предмет моей гордости и любования — подхваченная течением, уплыла к запруде и скрылась в пене и брызгах. Дома наши юные тетки скрепя сердце согласились не писать в Карлсбад о случившемся (им это тоже было невыгодно), взяв с нас слово, что мы не повторим ничего подобного.
Каково же было удивление и смущение, и наше, и теток, когда в первый же день приезда мать со всеми подробностями рассказала всю нашу историю, указала на злополучную иву, упомянула о фуражке, уплывшей к запруде и т. д. Все это она увидела во сне в Карлсбаде и, проснувшись в слезах и смятении, уговорила отца тотчас же послать телеграмму домой — все ли благополучно с детьми. Отец признался, что на телеграф он тогда не пошел, а, чтобы успокоить мать, подремал с полчаса в вестибюле гостиницы и, вернувшись, сказал, что телеграмма послана».
Такие совпадения говорят в пользу существования телепатии. Что же касается специалистов, то одни говорят о «передаче телепатической информации» как естественном, но еще не изученном психофизическом явлении, другие обращаются к вере, религии, мистике.
Но не противоречат ли примеры передачи чувственных восприятий на расстоянии научному взгляду на мир?
Телеграф, телефон, радиовещание и телевидение — разве это не передача человеческой мысли на расстоянии? Верно, здесь налицо материальная «веревочка». Но в тех многочисленных «нематериальных» случаях передачи нельзя ли поискать какое-то новое, пусть вещественное, просто неизвестное доселе поле? Кто может утверждать, что больше нет белых пятен в природе?! Серьезные ученые продолжают искать новые виды материальных процессов, лежащих в основе телепатических явлений. А быть может, вовсе и не материальная основа в них заключена…
Секреты гипнотического влияния известны были еще древнему миру. Искусством гипноза владели жрецы Египта, Вавилона, а у древних греков существовал четкий налаженный институт жриц, угадывающих в своих предсказаниях самые невероятные события в судьбах отдельных личностей и целых народов и государств.
В лондонском институте парапсихологических исследований демонстрировал свои способности некто Куда Бакс из Индии. Он ходил по раскаленной дорожке, усыпанной горящим углем и залитой расплавленным парафином. Перед испытанием ступни ног у Бакса проверили на предмет того, не приклеена ли к ним какая-нибудь жарозащитная прокладка. После эксперимента оказалось, что кожа на ступнях не имела ни малейших следов ожога. Но самое удивительное и загадочное произошло потом. Бакс должен был пройти по такой же дорожке вторично. Но он вдруг отказался продолжать опыт…
«Что-то во мне сломалось, — сказал он. — Извините, но я не могу повторить эксперимент. Я потерял веру в себя и могу сильно обжечься…»
Если верить Баксу, то в феномене «огнеходцев» самую значительную роль играет психический настрой и связанное с ним психофизическое состояние организма. И в этом нет ничего абсурдного, поскольку доподлинно известны, например, многочисленные случаи, когда слова врача-гипнотизера способны были вызвать на теле загипнотизированного настоящие следы ожогов. А сколько примеров из опыта глубоко верующих людей! Многие десятки христиан, желая мысленно пройти путь страданий Иисуса Христа вплоть до распятия, потом обнаруживали на своих ладонях кровавые следы от гвоздей — стигмы.
Возможно, со временем физиологи узнают, каким образом человек способен наделить свой организм такими свойствами, каких он, по видимым признакам, от природы не получил.
Никакие чудеса мира не могут сравниться с тем, на что способен человеческий мозг. Он — источник мыслей гениев и творец божественного искусства, чьи плоды нетленным духом наполняют материальный мир. Но удивительно, что сам мозг, порождая чудесное, остается все еще тайной за семью замками, областью неведомой и таинственной.
Одно из величайших «достижений» мозга есть слово. Древнегреческий софист Георгий, славившийся мудрым красноречием, говорил: «Слово есть великий властелин, который, обладая весьма малым и совершенно незаметным телом, совершает чудеснейшие дела. Ибо оно может и страх изгнать, и печаль уничтожить, и радость вселить, и сострадание пробудить».
Глава 20. ЧТО ЖЕ Я МОГУ?
Вольф Григорьевич процитировал мне этот отрывок из посвященного ему стихотворения поэта Роберта Рождественского и снова потянулся к своим треклятым папиросам.
А я, воспользовавшись паузой, стала припоминать свои собственные первые пробы пера, когда разрывалась между двух огней — медициной и журналистикой. Из этой попытки оседлать Пегаса так ничего и не получилось, но сейчас было к месту припомнить свои девичьи «идеи»:
И подумалось: ведь как хорошо, что необычайный этот дар «перебрасывать» свои мысли другим, эта возможность дарована человеку, который способен «наводить мосты» между человеческими сердцами только во имя истины и добра. Не знаю, «слышал» ли тогда Вольф Григорьевич мои «подспудные» размышления. Только он продолжал так: