— Какое?
— Узнаешь.
* * *Шуббель выслушал меня в той же самой пивной, в которой встречался с Вайскруфтом. Он ни единым словом не укорил меня за то, что я проник в святая святых организации, просто пересказал мою историю и мои предложения подсевшему за столик товарищу Рейнхарду. Тот, по крайней мере, так назвал себя.
Товарищ Рейнхард слушал не перебивая. Ход его мыслей был подобен работе хронометра: точно, последовательно, без виляний. Быстро провел социальный анализ — из пролетариев, еврей, затем с той же четкостью добавил — это неплохо. Артист, привык купаться в лучах славы, мечтает ощутить себя героем. Затем дал мне оценку — не наш. По происхождению наш, но не наш, у нас местечковых много, со временем из них выковываются отличные товарищи, но не из этого. У этого фокусника масса буржуазной шелухи в голове.
Я глянул ему в глаза и подтвердил.
— Да, в моей голове много буржуазной шелухи. Я, например, не люблю работать без гонорара.
— Сколько же вы потребуете за свое участие?
— Ни пфеннига. Я хотел бы не участвовать, а рисковать вместе со всеми. За это деньги не берут. Даже местечковые.
— А вот тут вы не правы, товарищ Мессинг. Среди местечковых, к сожалению, попадаются такие, которые не только берут, а прямо-таки хапают. Хуже могут быть только те, кто готов помириться с новоявленными тевтонами, особенно с теми, кто сплотился вокруг крайних реакционеров. Я вижу, товарищ Мессинг, вы плохо разбираетесь в политических вопросах. Еще не избавились от дурмана вечных истин. Вас, полагаю, следует хорошенько подковать. Не желаете поучиться?
— Где?
— Об этом после.
Глава 5
Это была веселая поездка, веселее не бывает. Ханни — администратор, Гюнтер, Бэлла, фрау Марта и ваш покорный слуга — экспонаты, собравшиеся повеселить саксонскую публику уникальными уродствами, куплетами на злободневные темы, сценками, сюжет которых строился на том, что безрукий ветеран изменял бородатой жене с женщиной-лошадью, а также психологическими опытами. После того, как паноптикумы начали прогорать один за другим — в трудные годы было мало желающих полюбоваться на такого рода экзотику, — моим друзьям пришлось «оживить» программу.
Перед отъездом я был резок с господином Цельмейстером. Я потребовал отпуск.
Цельмейстер предупредил.
— Если вы собираетесь выступать на стороне, я добьюсь по суду возмещения ущерба.
— Повторяю еще раз, платных выступлений не будет. Я намерен потренироваться. Нам пора обновить программу. Кроме того, я собираюсь развлечь своих друзей психологическими опытами и заодно отдохнуть. Разве это возбраняется?
— Куда вы отправляетесь?
— В Гамбург.
Так, мелко солгав, я спустил на нашу дружную компанию орду бесов, или, может, бесы давным-давно обложили меня, и поездка в Саксонию показалась им прекрасной возможностью свести со мной счеты. Бесы готовились поквитаться со мной за разборчивость в средствах, за отказ вместо предметов, улавливать души, за нежелание объявить себя мессией, спасителем, провидцем, воскресителем мертвых, гуру, знатоком темной стороны мира.
Они жестоко отомстили мне. Отомстили руками ублюдков, схвативших нас в захудалом саксонском городишке, где тетя должна была принять груз, доставленный под видом реквизита.
В марте 1921 года в западной части Саксонии, в области Мансфельд, рабочие взялись за оружие. Все началось с повальных обысков и арестов коммунистов и сочувствующих, вышедших на демонстрацию по случаю объявления всеобщей забастовки. В тот же вечер рабочие извлекли из тайных схронов оружие, впервые пущенное ими в ход еще во время Капповского мятежа.[24] Боевые группы спартаковцев осадили в казармах Эйслебена три полицейские сотни. В соседних Зангерхаузене и Веттине тоже начались ожесточенные столкновения между коммунистическими боевиками и частями гражданского ополчения, входивших в добровольческие отряды.
Как только первые известия о вооруженных столкновениях в Мансфельдской области дошли до Лейны,[25] там была объявлена забастовка. Отряды Красной гвардии приступили к разрушению дорог и рытью окопов. Забастовщики сформировали одиннадцать рот, имевших на вооружении бронеавтомобили и даже собственный бронепоезд, действовавший на участке железной дороги Лейна-Гроскорбет. В заводских условиях было налажено производство ручных гранат и взрывных зарядов.
25 марта против вооруженных повстанцев были брошены добровольческие части. К концу марта завершилось окружение заводов Лейны частями полиции и фрейкоров, и на следующий день добровольческие корпуса перешли в наступление. С обеих сторон в ход пошли винтовки, пулеметы, минометы, гранаты, артиллерия, бронеавтомобили и бронепоезда. Действия восставших были плохо скоординированы, к тому же избранная боевиками оборонительная тактика позволила карателям захватить инициативу. Штурм заводов Лейна, превращенных в «красную пролетарскую крепость», начался 29 марта. Под руководством директора заводов (бывшего офицера, оказавшегося вдобавок капитаном артиллерии), с рассветом был открыт артиллерийский огонь по заводу и прилегающему к нему поселку, после чего полиция и фрейкоры перешли в наступление. Сопротивление рабочих удалось сломить только после того, как у них закончились боеприпасы.